Введение

В 2015 году Турция подала заявку на членство в Арктическом совете в качестве наблюдателя. Ранее, в 2013-ом, в организацию на тех же правах вступил ряд неарктических государств: Индия, Китай, Сингапур, Южная Корея и Япония. При этом нельзя сказать, что регион занимал весомую позицию во внешней политике страны. Но несмотря на то, что в членстве Анкаре было отказано, это не стало поводом для турецких учёных и политиков поставить крест на своих амбициях.

Арктика стала центром политической дискуссии по ряду причин. В первую очередь – это вопросы безопасности: регион стал зоной пересечения интересов США и тогда ещё СССР в годы холодной войны, которая уже подходила к своему завершению. Позднее к проблемам демилитаризации пространства добавилось обсуждение климатических изменений. Вопросы глобального потепления, таяния ледников и влияния на климатические процессы добычи полезных ископаемых и в целом интенсификации деловой экономической активности в регионе волновали уже не только приграничные государства, но и страны, находящиеся далеко за пределами¹.

При обосновании своей причастности к Арктическому региону турецкая политика в очередной раз прибегает к историческому конструированию и использует нарратив об этнокультурной близости, причём не только с народами, проживающими в Сибири, но и на Американском континенте. Тюркские племена коренных народов Арктики действительно имеют языковое родство. В качестве дополнительных аргументов также используются орудия труда и шаманские верования², однако использование мобильных жилищ (юрт и типи), а также культ предков, поклонение небесным телам и силам природы являются общими для всех номадических культур.

Нормативное и институциональное оформление Арктической политики Турции

До 1990-х годов Арктика фактически не фигурировала во внешнеполитической повестке Анкары. Косвенно Турция была связана с регионом посредством инициатив НАТО, однако и те не касались Турции, а ограничивались арктическими государствами. Тем не менее этот тезис также используется для легитимации собственных интересов³. С ростом популярности вопросов экологии и изменения климата внимание мирового сообщества в большей степени привлекала Антарктика, и Турция не упустила своей возможности активизировать свою политику в этом направлении. В 1995 г. она присоединилась к Договору об Антарктике (вступил в силу 24 января 1996 г.), при этом турецкие представители не посетили ни одного Консультативного совещания по Договору об Антарктиде до 2013 года⁴. К протоколу по охране окружающей среды Анкара присоединилась в 2017 г., а к другим смежным соглашениям не присоединилась до сих пор⁵. Однако из-за отсутствия мотивации и институциональной базы (в первую очередь – соответствующего ведомства), должного развития это направление политики также не получило.

Тем не менее арктическая и антарктическая повестки получили заметный отклик в исследовательских кругах. На базе Стамбульского технического университета в 2015 г. был создан Научно-практический центр полярных исследований (Kutup Araştırmaları Uygulama ve Araştırma Merkezi; PolReC) – первый научно-исследовательский центр по проблематике Арктики и Антарктики. Среди целей его создания перечислялись не только образовательная и научная детальность, но и фактическое представление интересов Турции на международной арене⁶. С 2017 г. деятельность центра курирует Министерство промышленности и технологий. В 2019 г. под эгидой Исследовательского центра Мраморного моря (Marmara Research Center), курируемого Советом Турции по научно-техническим исследованиям (Türkiye Bilimsel ve Teknolojik Araştırma Kurumu, TÜBİTAK) был создан Полярный научно-исследовательский институт (Kutup Araştırma Enstitüsü; KARE), которому были переданы функции по координации научно-исследовательских экспедиций.

Первым (и до сих пор единственным) стратегическим документом в отношении Арктики стала национальная программа полярных исследований, рассчитанная на 2018–2022 гг. В соответствии с ней, Турция «имеет право голоса в будущем Антарктиды и Антарктики, а также в вопросах защиты полюсов». Помимо этого, среди целей значится «создание дорожной карты на вступление страны в Арктический совет» и другие связанные с регионом международные организации и «повышение уровня информированности по проблемам глобального изменения климата»⁷.

Научная дипломатия Турции

Однако ошибочно было бы полагать, что никаких действий в данном направлении не предпринимается. Турецкие учёные сотрудничают с зарубежными коллегами в рамках совместных экспедиций: в 2016 г. состоялась первая международная турецкая антарктическая исследовательская миссия в сотрудничестве с украинским Национальным антарктическим научным центром. На базе научно-исследовательского судна «Академик Вернадский» 13 турецких учёных проводили исследования в сферах океанографии, экологии, геологии и здравоохранения⁸.

Свою первую национальную исследовательскую экспедицию Анкара организовала в 2017 г. (Turkish Antarctic Expedition – I; TAE-I). Средства на неё выделило Министерство науки, промышленности и технологий, координировал работу Научно-практический центр полярных исследований. Правительственным Департаментом по изменению климата, энергетике, окружающей среде и водным ресурсам⁹был зафрахтовал ледокол «Aurora Australis», построенный специально для обеспечения работы научно-исследовательских станций в Антарктиде. В ходе миссии турецкие учёные также побывали на базах Чили, Аргентины, России и Китая. Подобные экспедиции проводятся непрерывно: даже в 2020 г. миссия состоялась, несмотря на пандемию (февраль-март). Последняя на сегодняшний день, 8-я экспедиция, началась 9 февраля 2024 года¹⁰.

Что же касается арктического направления, то первая исследовательская миссия направилась на архипелаг Шпицберген в июле 2019 г. ещё до того, как Анкара присоединилась к Договору¹¹. Средства на исследования выделил турецкий коммерческий «Ишбанк» (İşbank)¹² – одно из ведущих банковских учреждений страны. В рамках экспедиции учёные посетили базы Норвегии, Польши, России, Индии и Республики Корея.

В результате своей научной деятельности турецкий Научно-практический центр полярных исследований в 2020 г. стал членом Европейского полярного совета (European Polar Board), а в 2021-м – полноценным членом научного совета антарктических исследований (Scientific Committee on Antarctic Research; SCAR)¹³. За всё время было опубликовано более двухсот научных работ в международных изданиях (2017 – февраль 2024 г.)¹⁴. Таким образом, можно сказать, что популяризация арктических исследований в Турции проходит достаточно успешно. Отчасти реализована цель по увеличению присутствия страны в международных организациях, связанных с регионом, но с оговоркой, что они неправительственные, хотя однозначно способствуют укреплению позиций Анкары в международном научном сообществе.

Международное правительственное участие

Инициатива Турции о вступлении в Арктический совет ещё в 2015 г. не нашла поддержки не только на международной арене, но и внутри страны. При том что статус наблюдателя в организации не наделяет государство особыми правами в работе форума, он, тем не менее, накладывает определённые обязательства и имеет негласные критерии. В частности, потенциальный член должен продемонстрировать свои арктические интересы и опыт работы, относящийся к деятельности Совета, а также быть готовым нести финансовые обязательства перед организацией и коренными народами региона¹⁵. Арктический регион не фигурировал в политике Турции вплоть до 2017 года. Централизованно он не фигурирует и до сих пор, деятельность носит инициативный характер и обеспечивается не только за счёт государственных денег, выделенных на НИОКР (а их доля в бюджете не крупная), но и за счёт частных вложений инвесторов. Наконец, речь о коренных народах Арктики и их поддержке, пусть они и являются представителями тюркского этноса, самостоятельно в общественном дискурсе не фигурирует, но скорее служит лишь подкрепляющим фактом в качестве обоснования политики. С учётом ухудшающейся экономической ситуации внутри страны, едва ли вероятно, чтобы турецкое правительство активизировало данное направление политики.

В 2023 г. Анкара присоединилась к Договору о Шпицбергене¹⁶. Согласно пресс-релизу, с его ратификацией турецкие граждане получат право жить, рыбачить и охотиться на территории архипелага и в территориальных водах всего в 1000 километрах от Северного полюса¹⁷. Комментируя присоединение Анкары к договору, министр иностранных дел Норвегии отметил, что на практике это присоединение будет иметь мало значения, поскольку деятельность на территории архипелага должна проводиться в соответствии с норвежскими законами¹⁸. Примечателен тот факт, что во многих новостных источниках документ называется «Арктический договор», а это не является верным. Вероятнее всего, эта информационная кампания должна была «закрыть гештальт» по поводу вступления в Арктический совет и другие организации.

Сомнительные коммерческие возможности

Можно предположить, что действительную выгоду от развития арктического направления Анкара может получить, как не странно, на своей территории. С таянием морских льдов и увеличением объёмов добычи энергоресурсов, развитием рыболовецкого промысла и навигации, растёт спрос на суда ледового и арктического классов (ice-class и polar-class vessels). С имеющимися в Турции мощностями национальные судостроительные компании могли бы занять уверенную нишу.

К примеру, Россия пока удовлетворяет собственный спрос на ледоколы, однако не в тех объёмах, которые необходимы для круглогодичного функционирования Северного морского пути. До начала специальной военной операции некоторые проекты развивались совместно с финскими компаниями: сотрудничество развивалось ещё со времён СССР. Теперь же, когда контакты между странами прекратились, альтернативным вариантом могли бы послужить турецкие судостроители. Ранее Москва уже заказывала строительство судов и гидротехнических сооружений для Севморпути у Анкары: в 2018 г. турецкая верфь Kuzey Star Shipyard стала субподрядчиком строительства двух паромов на СПГ для линии Усть-Луга – Балтийск. В июле 2021 г. «Росатом» заключил контракт с этой верфью на строительство плавучего дока. В том же месяце компания Sefine Denizcilik Tersanecilik Turizm Sanayi ve Ticaret A.Ş. выиграла тендер на строительство ледокола средней мощности (18 МВт), предназначенного для работы в северных портах и устьях рек¹⁹. Конкурентными преимуществами турецких судостроительных компаний являются скорость и стоимость оказываемых ими услуг. При этом разрыв устоявшихся производственных связей между Северной Европой и Россией позволяет выступить турецким судостроительным компаниям не только в качестве исполнителя (как российских, так и европейских проектов), но и как заказчика.

О важности Севморпути начали говорить после аварии в Суэцком канале, когда контейнеровоз Ever Given cел на мель, в результате чего движение оказалось парализованным на неделю²⁰. Вторая «волна» спроса началась с конца 2023 г. с активизацией йеменских хуситов в Красном море²¹. Для Турции, по данным Статистического управления которой (Türkiye İstatistik Kurumu) более 50% торговли которой приходится на морские перевозки, оба инцидента стали крайне неприятными. Страна зависима от импорта промежуточных товаров из Китая. Сроки доставок из-за вынужденного крюка через Гибралтар увеличились на месяц, а ставка фрахта контейнеров увеличилась до 2 000 дол. США²².

Заключение

Арктическая политика Турции – симбиоз научной дипломатии и имиджевой политики в отношении не одного конкретного региона, а обоих полюсов. Отказ во вступлении в Арктический совет фактически дал импульс развитию арктической повестки в Турции, однако правительству по-прежнему не удалось сформулировать чёткую всеобъемлющую стратегию в её отношении. Если же тема начинает фигурировать в общественном дискурсе, то для её обоснования приводятся второстепенные причины, что также существенным образом сказывается на целеполагании. При заявляемом родстве с коренным населением региона, вопросах логистики и международной безопасности Турция не может внести существенный вклад в развитие Арктики и связанных с ней организаций из-за территориальной удалённости и нехватки финансовых и технологических средств. Эда Аяйдин (Eda Ayaydin), научный сотрудник Института Лондонского университета в Париже, охарактеризовала политику Анкары как энтризм (entryism), при котором правительство стремится активизировать свою политику во всех возможных направлениях без каких-либо долгосрочных структурированных планов²³.