Формирование государственности Республики Корея происходило под контролем США. Как известно, американцы вступили на территорию южной части Кореи уже после подписания Акта о капитуляции Японии, когда японские войска давно были разгромлены в боях в северной части страны Красной армией, а на юге вообще не было никаких уже военных действий. Если советские войска пришли в Корею как освободители, то главнокомандующий американскими войсками на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур, не стесняясь, заявил корейцам, что американская армия пришла как оккупационная и вся власть будет принадлежать американским войскам. Никаких корейских органов власти не предполагалось иметь.

Поэтому с самого начала взаимоотношений между США и Республикой Корея их отношения были отношениями сюзерена и вассала с особенностями XX и XXI веков. В связи нужно так же иметь исторические традиции Кореи, которые закрепились в одной из её частей. Это готовность вассала пожертвовать собой в целях демонстрации верноподданничества. Отсюда вытекает важнейшая особенность внешней политики Южной Кореи – всегда согласовывать свою внешнюю политику с США, помогать США в проведении её политики, при войнах США в Азии помогать им не только политически, но и военной силой, а не только поставляя необходимые амуниции для армии, ремонтировать повреждённое вооружение, лечить в своей стране американских раненых солдат, обеспечивать в своей стране отдых американских военнослужащих, находящихся в отпусках или на реабилитации. Именно поэтому Южная Корея не только политически поддержала американскую интервенцию против Вьетнама в 1964–1973 гг., обеспечивала производство для американских войск амуниции, боеприпасов, обеспечивала транспортные и продовольственные поставки, оказывала медицинские и рекреационные услуги отправляемых в краткосрочные отпуска американских военнослужащих, но и отправила две боевые дивизии армии РК, которые отличились не столько в боях, сколько в карательных операциях против местного населения, поддерживавших партизан и вьетнамских воинов, в том числе работавших на «тропе Хо Ши Мина» для снабжения вооружённых отрядов патриотов. По этой же причине уже в другое время, в XXI веке, даже правительства таких миротворцев, как Нобелевский лауреат Ким Дэ Джун, а затем и его преемник на посту президента Но Му Хен отправили хоть и не боевые, но оказывавшие поддержку вооружённым силам США при их долгой войне в Афганистане с 2001 г. и в Ираке с 2003 г. Именно с этим связан отказ РК от установления дипломатических отношений с Сирийской Арабской Республикой и длительное время отказ от дипломатических отношений с Кубой, несмотря на развитие экономических связей и даже выпуск почтовой марки, посвящённой электроэнергетике на Кубе. И только в феврале 2024 г., через несколько лет после нормализации официально отношений между Кубой и США, пошло на установление дипломатических отношений с островной республикой. Кроме того, когда вначале неоконсерваторы (Р. Рейган и его последователи, включая двух Бушей, а затем неолиберально-демократические силы США (У. Клинтон, Б. Обама, Дж. Байден) взяли курс на конфронтацию с СССР и Россией, отказавшись от проводившейся в конце 60–70-х годов XX века политики разрядки, потому что мирное сосуществование, один из важнейших принципов международного миропорядка, оказался более выгодным для социалистических стран и освободившихся от колониальной зависимости государств. Этот момент нужно всегда иметь в виду при оценке международной политики и обстановки. Мирные условия, сотрудничество, взаимовыгодное сотрудничество не выгодны империалистическим странам¹. Южная Корея недолго пыталась хотя бы продемонстрировать «стратегическую автономию» во внешней политике, точнее, в геополитике. И эта ориентация на позицию США будет продолжаться и в последующие годы. При этом, как известно, коллаборационисты с большим рвением пытаются угадать тайные и явные пожелания своих патронов и готовы понести и часто даже репутационные материальные издержки и расходы, чтобы угодить им. Кроме того, среди коллаборационистов существует явное и негласное соперничество, чтобы выслужиться перед сюзереном, чтобы он больше похвалил одного, чем другого. В Восточной Азии можно наблюдать, как лидеры некоторых стран пытаются показать себя самыми верными союзниками США. И вспоминаются незабываемые слова Гюльчатай: «Господин меня назвал своей любимой женой!».

Реальная арктическая политика Южной Кореи началась с 1999 г., когда на о. Шпицберген по согласованию с правительством Норвегии была создана полярная станция Южной Кореи под названием «Дасан». До этого страна имела опыт работы в Антарктиде, где в ноябре 1986 г. при президенте Чон Ду Хване она стала 33-ой страной в мире и создала полярную станцию, названную именем 4-го короля династии Чосон Седжона Великого. Поэтому можно сказать, что Южная Корея к тому же стала ещё и 8-й страной в мире, которая создала полярные станции в Антарктиде и в Арктике. В 2004 г. РК создала Корейский институт полярных исследований (KORPI), а в 2009 г. при содействии России было спущено на воду ледокольное научно-исследовательское судно «Араон», и РК стала первой из стран Азии обладателем собственного ледокола. Тогда же она подала заявку на сотрудничество с Арктическим советом в качестве официального наблюдателя. Но этот статус она получила с большой группой стран только в 2013 г. В том же году было издано первое постановление правительства о деятельности в Арктике. Впоследствии последовательно (в 2018 и 2023 г.) были приняты новые пятилетние планы деятельности РК в полярной среде. Причём, было отмечено, что если применительно Антарктиде (она в Корее именуется как Южнополярная область) и отсчёт границы полярной зоны идёт от 60 градуса южной широты, то Арктикой считается территория севернее 66 градуса 30 минут северной широты². В развитие закона о поощрении полярной деятельности 29 ноября того же 2018 года была обнародована Министерством по морским делам и рыболовству РК «Стратегия деятельности в Арктике до 2050 года», содержащую видение будущей деятельности в Арктике. Она была утверждена на следующий день решением Государственного совета РК под председательством президента Мун Чжэ Ина.

В документе поставлена амбициозная задача достижения Южной Кореей «Лидерства в управлении Арктикой к 2050 году за счёт расширения инфраструктуры и систем деятельности в Арктике» и подчёркивалось, что в этом заключена воля правительства к рывку вперед как нации³. Стоит, наверное, напомнить, что Южная Корея просилась в состав Арктического совета как наблюдатель, без права решающего голоса. И в постановлении правительства 2013 г. говорилось только об участии в исследованиях по экологическим проблемам, содействие логистике и оказание содействия в развитии коренных малочисленных народами Севера. Сейчас уже ставится задача – постепенное занятие позиции лидера в решении арктических проблем. Это значит, что сами арктические страны будут, по-видимому, только соглашаться с лидерством Южной Кореи. Хотя нужно сделать поправку на то, что США даже в дурном сне не снилось, что в какой-то сфере Южная Корея будет лидером, а США ведомым. Скорее всего речь идёт о том, что РК таким образом будет помогать США верховодить в арктических длахе.

Заявленные РК намерения действовать в духе сотрудничества с арктическим странами на многосторонней и двухсторонней основе также не выдерживаются в результате давления США. Так, например, как отмечает О. Кирьянов «Республика Корея без публичных деклараций, но последовательно стала сворачивать программы сотрудничества с Россией, которые велись по линии государственных структур и на средства госбюджета. Кроме того, южнокорейские судостроительные корпорации вынуждены были прекратить исполнение заказов на строительство судов и прочих конструкций для РФ, которые могли быть ею использованы в процессе добычи и транспортировки энергоносителей в полярных условиях⁴. И это будет продолжаться столько, сколько США будет угодно.