Введение

На протяжении 2010-х годов роль США во внешней политике и политике безопасности Польши постоянно усиливалась, а после прихода в Польше к власти в 2015 г. национал-консервативной партии «Право и справедливость» (ПиС) именно США, а не НАТО и тем более не ЕС, стали рассматриваться в качестве основного гаранта национальной безопасности. «Партийно-государственное», по меткому выражению бывшего посла Польши в США Р. Шнепфа¹, сближение правительства ПиС с близкой ему идеологически администрацией Д. Трампа, хоть и сопровождалось заявлениями польских политиков об усилении роли Польши в трансатлантических отношениях, на самом деле существенно ослабило её позиции, особенно среди европейских партнёров и в институтах ЕС. Спустя несколько лет после ухода Д. Трампа польские исследователи всё чаще говорят о том, что за период «медового месяца» в отношениях Варшавы и Вашингтона Польша прочно закрепила за собой статус «клиентского государства», использовавшегося администрацией Трампа для реализации американских интересов. Ещё одним негативным последствием этого периода стало то, что польская дипломатия, казалось, совершенно забыла о существовании других, помимо президентской администрации, акторов американской внешней политики – Демократической партии, СМИ, бизнес-лобби и т. д. Закономерным результатом стратегического союза Варшавы и Д. Трампа стала практически полная заморозка официальных политических контактов Вашингтона с Польшей после победы Дж. Байдена в ноябре 2020 г. «Послевкусие» как безоговорочной поддержки поляками Трампа, так и критических высказываний Байдена о политическом режиме Польши довлело над отношениями Варшавы и Вашингтона вплоть до середины 2021 г. Состояние польско-американских отношений к концу 2021 г. было настолько нестабильным, что заставляло многих экспертов говорить о «ледниковом периоде» в контактах между союзниками, а скептицизм Вашингтона относительно внутренней и внешней политики правительства «Право и справедливости» лишь возрастал. Единственной сферой двусторонних отношений, в которой сохранялась некоторая динамика благодаря усилиям заинтересованных в этом американских бизнес-кругов, оставалось экономическое и энергетическое сотрудничество. Тем не менее на протяжении 2021 г. главным определением, прочно закрепившимся в американском истеблишменте за Польшей, стало слово «нетолерантность»².

Факторы изменения восприятия Польши в США

Кардинальное изменение ситуации для Польши произошло после начала специальной военной операции на Украине (СВО), когда страна оказалась самым крупным и сильным прифронтовым государством НАТО. Кризис евроатлантической архитектуры безопасности и системы международных отношений в целом естественным образом привели к переоценке места Польши в американской внешней политике. Польша буквально в одночасье превратилась из «проблемной демократии» в «объект прагматических действий Вашингтона», которые должны были обеспечить сохранение стратегически важного государства в орбите абсолютного влияния США³. Радикально поменялся образ Польши и в американских СМИ. Если ещё в начале президентского срока Дж. Байдена Польша в основном представлялась как страна, в которой шло наступление на права женщин, меньшинств и на либеральные ценности, то теперь она превратилась в «верного союзника США на восточном фланге НАТО», а проблемы с соблюдением демократических процедур и верховенства закона отошли на второй план⁴.

По мнению американского политолога Ш. Волчика, несмотря на то что в Вашингтоне оценили усилия Варшавы по оказанию помощи украинским беженцам и её «ястребиную» позицию в отношении России, изменения в оценках Польши всё же следует рассматривать исключительно в военно-техническом аспекте. Значение Польши для США резко возросло именно вследствие её превращения в «прифронтовое государство», которое стало ключевым транзитным пунктом для переброски военной и гуманитарной помощи Киеву⁵. Среди американских экспертов существуют и другие точки зрения на этот процесс. Так, по мнению С. Биддла, после начала СВО в восприятии Польши администрацией Байдена вновь стала доминировать объективная оценка угроз и возможностей, а не обиды на симпатии польских властей к предыдущей администрации. В высказываниях других аналитиков звучат также тезисы о том, что Польша за первое полугодие 2022 г. действительно смогла улучшить свой имидж в глазах не только американского правительства, но и общества благодаря смягчению миграционной политики в отношении украинских беженцев, риторике о необходимости защиты демократии и свободы в мире, бескомпромиссной позиции в отношении России. Тем не менее все исследователи сходятся в том, что ключевое значение Польша приобрела благодаря своему географическому положению – «только роль Польши как флангового государства НАТО делает её в данный момент особо ценной для США»⁶.

Польские оценки международного положения страны

С точки зрения польского правительства, факторов усиления роли Польши во внешней политике США значительно больше. Польские политики и околоправительственные эксперты часто ссылаются на аналитический центр «Стратфор» (Strategic Forecasting Inc., Stratfor), который в своём прогнозе на 2015–2025 гг. особо подчёеркнул роль Польши как одного из потенциальных лидеров ЕС и антироссийской коалиции, а также ключевого союзника США в Европе⁷. В этом контексте первостепенное значение в Варшаве придают увеличению собственных военных расходов до 3% ВВП в 2023 г., тогда как конечной целью остаётся достижение 5%-ных трат на оборону⁸. Хотя, по оценкам польских аналитиков, достижение 5% ВВП кажется на сегодняшний день малореальным, амбициозное стремление к этой цели может позволить Польше обогнать США и выйти на первое место по расходам на оборону в НАТО⁹. В американском экспертном сообществе согласны, что подобные амбиции серьёзно повышают значение Польши, однако большее значение имеет программа перевооружения польской армии. Рассчитанная до 2035 г. и потребующая вложений в размере 115 млрд долл., она должна превратить польскую армию во вторую по боеспособности в альянсе после США. По словам представителей Министерства национальной обороны Польши, правительство направило «рекордные финансовые ресурсы на новое вооружение и технику для солдат», и эта сумма будет увеличиваться по мере увеличения бюджета¹⁰. Если в польских экспертных кругах можно заметить определённую тревожность относительно источников финансирования и возможностей национальной экономики справиться с этой действительно беспрецедентной для Польши кампанией по модернизации вооружённых сил, то в США, наоборот, её приветствуют. По словам Т. Грэма, большую часть современных вооружений Польша закупает у США (также за счёт американских кредитных линий), и это дополнительно укрепляет взаимоотношения двух стран¹¹.

Ещё одной амбициозной целью в процессе предполагаемого ПиС превращения Польши в ключевого европейского игрока НАТО остаётся присоединение страны к программе Nuclear Sharing. Хотя подобные заявления польские политики делали и ранее, только с 2022 г. первые лица страны стали открыто говорить о необходимости получить ядерное оружие. Одним из давних сторонников нуклеаризации Польши является лидер ПиС и неформальный «начальник государства» Я. Качиньский. Если в 2017 г. он предлагал превратить в ядерную сверхдержаву весь Евросоюз для сдерживания России, то в 2022 г. признался, что хотел бы, чтобы Польша обладала ядерным оружием, хотя «это пока нереально»¹². Наконец, осенью 2022 г. идею «серого кардинала» польской политики поддержал и президент Польши А. Дуда, заявив, что отсутствие ядерного оружия у страны является серьёзным пробелом в национальной системе безопасности¹³. Тогда же появились заявления и других официальных польских лиц о том, что тема присоединения Польши к программе Nuclear Sharing является «открытой» в контактах с американцами. Однако дважды прозвучавшие осенью 2022 г. и летом 2023 г. официальные комментарии из Вашингтона пока не позволяют говорить о положительном отношении администрации Байдена к этой идее. Представитель Белого дома по стратегическим коммуникациям Дж. Кирби, отвечая на призыв польского премьера М. Моравецкого разместить в Польше ядерное оружие, заявил, что позиция США относительно ядерного сдерживания не изменилась¹⁴.

В Варшаве, однако, эти заявления Вашингтона предпочитают не слышать и не комментировать. По заверениям польских аналитиков, из всех стран восточного фланга НАТО именно Польша остаётся главным претендентом на то, чтобы получить ядерные боеголовки. Среди основных аргументов – прямая угроза Польше из-за размещения российского ядерного оружия на территории Белоруссии, а также наличие у Польши достаточного количества самолётов F-16 C/D и F-35A (начнут поставляться в Польшу с 2026 г.), которые могут быть оснащены ядерными боезарядами¹⁵.

Подобная тактика властей приносит определённый эффект. Если раньше большинство жителей Польши высказывались даже против строительства атомных электростанций в стране, то по последним соцопросам, 54,1% респондентов высказалось за участие Польши в программе Nuclear Sharing, и лишь 29,5% выступили против размещения ядерного оружия на польской территории¹⁶. При этом обращает на себя внимание, что самое большое количество сторонников нуклеаризации страны среди молодёжи до 29 лет (93%) и электората правящей партии (68%). Можно говорить и об определённом межпартийном консенсусе, который сложился вокруг этой идеи. Если в 2015 г. заявления о подключении к программе раскритиковали многие ведущие политики, то сейчас представители всех партий её поддерживают и не демонстрируют готовности смириться с нежеланием США пересматривать стратегии ядерного сдерживания¹⁷.

Несмотря на определённое разочарование отказом Вашингтона обсуждать с Польшей ядерную проблематику, в Польше не отказались от самопрезентации в качестве нового «главного союзника» США в Европе. Ключевым моментом для подтверждения этой новой роли Польши должен был стать, по представлениям польских политических и экспертных кругов, визит президента США в Варшаву 21–22 февраля 2023 г. Ожидания от визита были очень высоки, тем более, что они были поддержаны ведущими мировыми СМИ. Для польской политической сцены заявления о том, что «Польша встаёт с колен» (один из ключевых предвыборных лозунгов ПиС) и становится новым политическим и интеграционным центром ЕС за время правления «Права и справедливости» стали довольно привычными. Но в этот раз польским властям вторили многие западные аналитики, практически дословно повторявшие слова Я. Качиньского и М. Моравецкого, о том, что франко-германский тандем утратил свой авторитет, а «сердце и мозг» ЕС и НАТО – в силу географических и стратегических факторов – всё больше смещаются в страны восточного фланга¹⁸. Итоги визита, однако, оказались неоднозначными. С одной стороны, сложно не согласиться с мнением многих польских исследователей, что визит американского президента в Варшаву (уже второй после начала СВО) стал важнейшей политической победой правящей партии, которая смогла переломить тренд на охлаждение польско-американских отношений при администрации Байдена. Однако в широко анонсированной «исторической» речи Байдена в центре Варшавы основное место было отведено России, Украине и даже Молдавии и Белоруссии, но отнюдь не Польше. Ожидавшиеся слова поддержки польским союзникам, конечно, прозвучали, но решений о дальнейшем укреплении стратегического союза с Польшей принято не было и, помимо «символической победы», практических внешнеполитических результатов этого визита не последовало. Представляется, что по итогам парламентских выборов в октябре 2023 г. (которые правящая партия выиграла, но утратила парламентское большинство), сложно говорить и о внутриполитической конвертируемости этого визита. На протяжении 2023 г. как посольство США в Польше, так и Белый дом продолжали критически высказываться о внутриполитических реформах ПиС и нарушениях верховенства закона в стране, а двусторонние отношения омрачались такими беспрецедентными скандалами, как вызов американского посла М. Бжезинского в польский МИД¹⁹.

Заключение

Хотя отношения на двустороннем треке в экономической и энергетической областях продолжают интенсивно развиваться, говорить о кардинальном изменении роли Польши во внешней политике США представляется преждевременным. Температура двусторонних политических отношений к концу года определенно понизилась, о чём, по наблюдениям политологов, говорит отсутствие Польши в группе стран, с которыми Вашингтон обсуждает свои стратегические внешнеполитические решения²⁰. Польскую политику продолжает характеризовать не только мифологизация США, которая «заключается в принятии Польшей парадигмы безопасности, основанной на союзе с американским государством вследствие неправильного понимания польскими политическими элитами международной системы после холодной войны»²¹, но и определённая мифологизация своего собственного положения. Во внешней политике США роль Польши по-прежнему зависит не от польских усилий по превращению в главный «ударный» кулак НАТО и наиболее преданного союзника Вашингтона на восточном фланге, а от американских военно-политических интересов. В Варшаве также переоценивают свою роль в евроатлантической архитектуре безопасности, ставя знак равенства между действительно возросшим техническим и логистическим значением страны как прифронтового государства и её политическим и экономическим потенциалом.