Введение

В 1927 году произошло событие, которое вряд ли было серьёзно замечено международным сообществом. Канада была избрана в Совет Лиги Наций в качестве одного из непостоянных членов. Однако это событие имело весомое значение как для самой Канады, так и для международного сообщества в целом.

Когда Канада впервые появилась на международной арене, приняв участие в Парижской мирной конференции 1919 г. и вступив в Лигу Наций, она не предполагала, что когда-либо будет заседать в Совете Лиги. Статья 4 Статута разрешала Канаде, Австралии, Южной Африке, Новой Зеландии, Индии, а с 1923 г. Ирландскому свободному государству заседать в Совете, когда он рассматривал вопросы, затрагивающие их конкретные интересы¹. Кроме того, премьер-министр Канады Роберт Борден добился от лидеров великих держав письменного заявления, подтверждающего право доминионов быть избранными в Совет². В 1920-е годы внешнеполитические возможности заморских частей Британской империи поступательно расширялись. Доминионы могли быть отдельно представлены на международных конференциях, вести переговоры, подписывать договоры, а также создавать дипломатические миссии. Однако никто из доминионов не собирался пользоваться правом избрания в Совет Лиги. Отчасти это было продиктовано отсутствием внешнеполитического опыта и веса, отчасти пониманием необходимости следовать в фарватере имперских интересов.

При этом, когда кто-либо из государств, включая представителей Британской империи, высказывал сомнение в том, что Канада является равноправным и самостоятельным участником всех аспектов деятельности Лиги, канадцы проявляли редкую настойчивость в признании их статуса. Они не раз открыто выражали несогласие с мнением британского правительства, о том, что «с юридической точки зрения правильное толкование словосочетания Британская империя в Статье 4 заключается в том, что оно означает всю империю, включая доминионы». Если бы этот вопрос был поднят, иностранным государствам было бы трудно рассматривать доминион как единицу, входящую в «Британскую империю». В июле 1921 г. занимавший тогда пост премьер-министра Канады Артур Мейген в ходе дебатов в парламенте заявил, что «в терминах Лиги Наций Британская империя означает Соединённое Королевство, колонии и протектораты». А в марте 1926 г. один из видных представителей доминиона в Лиге Наций Рауль Дандуран, возглавлявший делегацию Канады на специальной Ассамблее, был взбешён словами министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена, заявившего, что он представляет доминионы в Совете. Чемберлен избежал публичного спора, только апеллируя к тому, что этот вопрос должен быть обсуждён на Имперской конференции позднее³.

Выборы 1926 года и позиция доминионов

Статут Лиги предполагал, что Британская империя, Франция, Италия и Япония всегда должны были быть представлены в Совете. Кроме того, четыре временных места должны были быть разделены между другими членами – основателями Лиги. Документ определял Бельгию, Бразилию, Испанию и Грецию в качестве первых непостоянных членов, а их преемники должны были «время от времени выбираться Ассамблеей по её усмотрению»⁴. В 1921 г. Грецию заменил Китай. В 1922 г. Лига решила добавить два непостоянных места. Швеция и Уругвай были избраны и заняли свои места в январе 1923 г. А в 1924 г. Чехословакия сменила Китай. До 1926 г. никаких других изменений не было, пока вступление Германии не привело к расширению Совета, а число непостоянных членов было увеличено до девяти⁵.

Именно в этот период идея о том, что Канада может претендовать на место непостоянного члена Совета Лиги начинает приобретать реальные очертания. Британия по-прежнему выказывала крайне осторожную позицию, что «наилучшей линией было бы предположить что избрание какого-либо доминиона на непостоянное место в Совете маловероятно, и попытаться обеспечить участие Доминиона в работе Совета без изменения условий Конвента. Соответствующий представитель [Британской империи в Совете Лиги. – Н.Ж.] обязан полностью консультироваться с доминионами, прежде чем согласиться на любое действие, которое может затронуть их интересы»⁶. Однако увеличение количества непостоянных членов инициировало дискуссии о вероятном появлении групповой системы избрания непостоянных членов, и канадские представители в Женеве явно осознавали необходимость настаивать на доводах доминионов. Советник Канады в Женеве Уолтер Ридделл писал Оскару Скелтону, заместителю министра иностранных дел в 1925–1941 гг.: «Почти по всем критериям, которые должны влиять на Ассамблею, британские заморские владения и Индия, как группа, имеют несомненные претензии на непостоянное место в Совете». А из доминионов Канада выдвинула наилучшие претензии: «Её промышленное значение, её вклад в мир в Европе, как во время войны, так и после неё, её постоянный интерес к Лиге и её роль в разработке основополагающих принципов, за которые выступает Лига, – всё это можно было бы эффективно использовать»⁷.

Но в выборах в Совет в сентябре 1926 г. первыми приняли участие не канадцы, а ирландцы. Руководитель ирландской делегации Десмонд Фитцджеральд был недоволен тем, что выборы на девять непостоянных мест были в значительной степени «фиксированными». Согласно джентльменскому соглашению 1926 г., практически все места в Совете были заранее распределены. Д. Фицджеральд решил, что доминионы должны заявить о своих притязаниях, и попросил Джорджа Фостера, лидера канадской делегации на Седьмой Ассамблее Лиги, «как представителя старшего доминиона», выдвинуть Канаду. Д. Фостер отказался, отметив, что такой вопрос должен быть предварительно обсужден внутри Содружества. Кроме того, Канаде не следует настаивать на этом требовании, так как её представитель Р. Дандуран недавно стал председателем Ассамблеи. На следующее утро Д. Фицджеральд сказал, что, хотя ему жаль расходиться со своими коллегами по Содружеству, но он, поразмыслив, решил, что обязан поддержать кандидатуру Свободного ирландского государства, чтобы претензии доминионов не были исключены. Конечно, ирландцы потерпели поражение, получив утешительные 10 голосов. Своё поражение они объяснили тем, что против них было использовано британское влияние. Британия, в свою очередь, объяснила это тем, что она не могла поддержать Свободное государство, поскольку её голоса были отданы в другом месте, и тем, что не могли до обсуждения на Имперской конференции согласиться на то, «что может иметь далеко идущие последствия для Империи»⁸.

Однако Канаду, доминионы, да и всю делегацию Британской империи этот прецедент привёл к нескольким очевидным выводам. Во-первых, Лондону пора окончательно признать доминионы автономными и равноправными партнёрами в Лиге Наций. 9 мая 1927 г. Чемберлен подчеркнул это, выступая на заседании Совета Лиги: «В Конвенте Лиги Наций не учтён тот факт, что существует Великобритания, но есть и доминионы. Место, которое я занимаю здесь и в Ассамблее, в соответствии с Конвентом принадлежит Британской империи, но доминионы заседают в Ассамблее от своего имени»⁹. Во-вторых, если групповая система избрания непостоянных членов станет стереотипной, и доминионы будут из неё исключены, это практически нивелирует их шансы когда-либо стать участником Совета Лиги. В-третьих, для того, чтобы кто-то из доминионов получил шанс быть избранным, нужна слаженная работа и поддержка всей делегации Британской империи.

Участие Канады в выборах 1927 г.: внутренние и внешние противоречия

В том, что старший доминион имеет больше всего шансов быть поддержанным, не сомневался никто. Канада была хорошо развита экономически, занимала заметные позиции в ряде международных организаций, в том числе в Международной организации труда. В делах Содружества она всегда придерживалась гибкой и конструктивной линии, а положение посредника между Великобританией и США делали страну положение и вовсе уникальным. Североамериканское место Канады, удаленность от Европы и её проблем, стабильность и мирные отношения с южными соседями давало ей шанс внести конструктивный вклад в умиротворение Европы. Её двуязычные делегаты пользовались большим уважением за постоянное и продуктивное отстаивание арбитража и прав меньшинств в Ассамблее. Среди всех доминионов Канада действительно была лучшим кандидатом.

Однако на пути Канады в Совет Лиги Наций стояло одно непредвиденное препятствие. Маккензи Кинг, занимавший в этот период пост премьер-министра, крайне холодно относился к членству страны в Лиге Наций вообще и в Совете Лиги в частности. И если членство Канады в Ассамблее Лиги М. Кинг принимал из соображений престижа и международного статуса, то членство в Совете означало бы «в течение трёх лет быть членом органа Лиги, который нёс основную тяжесть её деятельности, и обязан принимать чью-либо сторону». Канаде было бы мудро, записал он в своём дневнике, «не заходить слишком далеко в европейскую политику»¹⁰.

Несколько месяцев вопрос о выдвижении кандидатуры Канады на выборы непостоянного члена Совета Лиги Наций обсуждался на заседаниях Тайного Совета в Оттаве, во время личных встреч и обедов премьер-министра с Р. Дандураном и О. Скелтоном, в переписке М. Кинга с его ближайшим соратником и заместителем по делам Квебека Эрнестом Лапуантом, который «решительно отстаивал кандидатуру Канады и придавал значительный вес аргументу о закреплении статуса доминиона»¹¹. Однако меньше чем за месяц да выборов в Совет премьер-министр всё ещё был против.

Ирландцы, которые снова планировали баллотироваться, если канадцы этого не сделают, в частной беседе с Э. Лапуантом настаивали на необходимости принятия решения для того, чтобы агитировать либо за Канаду, либо за себя. Они справедливо волновались, что если Канада ещё долго будет откладывать своё решение, то для Свободного государства может быть слишком поздно начинать успешную кампанию¹².

4 сентября, за день до открытия Ассамблеи, О. Скелтон телеграфировал в Оттаву – «Сообщение о решении ещё не получено». Однако уже через 20 минут получил ответ: «После разговора с Эрнестом Кинг разрешил канадской делегации продолжать»¹³. Как выяснилось позже, он изменил своё решение после долгого и тяжёлого разговора с Э. Лапуэнтом.

Э. Дандуран сообщил эту новость на встрече делегации Британской империи перед Ассамблеей. «Сэр Остин был явно озадачен. Он сообщил, что сожалеет о том, что мы не сообщили ему раньше о нашем решении. Он боялся, что наша кандидатура [объявленная] в последний момент не увенчается успехом и лучше подождать ещё год. Он заявил, что для него было бы очень неловким положение, при котором Канада, будучи избранной, заняла бы в Совете позицию, отличную от его собственной. Однако, если мы решим баллотироваться, он нас поддержит. Другие доминионы и Индия обещали нам поддержку. Мы дали понять, что, скорее всего, станем кандидатом», – писал О. Скелтон М. Кингу¹⁴.

На три вакантных места в Совете Лиги было объявлено шесть кандидатов. Одним из них была Канада. Предвыборная борьба была необычайно интересной и острой, и Канада столкнулась с жёсткой оппозицией: Бельгия, которая пользовалась поддержкой Великобритании и Франции; Финляндия, которой благоволила Великобритания; Греция, поддержанная Францией; Португалия, которая была «многолетним кандидатом»; и Куба, представитель латиноамериканских государств. Самыми сильными претендентами были Куба, Бельгия и Греция¹⁵.

Выборы состоялись 15 сентября. Сорок девять государств проголосовали. Для получения одного из трёх мест требовалось 25 голосов: Куба получила 40, Финляндия 33, Канада была следующей с 26 голосами, полученными от членов Содружества, государств скандинавского блока, возможно, ряда восточно-европейских стран¹⁶.

Факторы, способствовавшие успеху Канады на выборах в Совет Лиги

Большинство исследователей сходятся во мнении о том, что успеху Канады способствовал ряд как объективных, так и субъективных факторов и обстоятельств.

Заключение

Для Канады это событие стало очередной, очень важной вехой в становлении её внешнеполитической самостоятельности. Если подписание Версальского мирного договора и вхождение в Лигу Наций стали для североамериканского доминиона первыми шагами в строну обретения статуса самостоятельного актора международных отношений, то вхождение в Совет Лиги, очевидно, заложило основы тех характеристик, которые в последствии выведут Канаду в ранг «средних держав». Именно приверженность мирному урегулированию споров, многосторонней дипломатии, защита прав меньшинств и гуманитарная дипломатия в дальнейшем станут «визитной карточкой» Канады уже в Организации Объединённых Наций.

Это событие также имело важное значение для процесса трансформации Британской империи в Содружество наций. Внутриимперские отношения претерпели качественные изменения с двух сторон. Официальный Лондон без видимого удовольствия, но всё-таки принял необходимость выстаивать отношения с доминионами на основании их нового внешнеполитического статуса. На полях Лиги Наций Великобритания и вовсе добилась тактической победы. Как справедливо отмечает в своей работе известная отечественная исследовательница Лиги Наций Р.М. Илюхина, если итоги выборов непостоянных членов в 1926 г. об определённом временном ослаблении позиций британской дипломатии, так как четыре из избранных стран – Польша, Чехословакия, Румыния и Бельгия – были союзниками Франции, то на следующей сессии, в сентябре 1927 г., Великобритания взяла реванш. Вместо выбывших Бельгии, Чехословакии и Сальвадора были избраны Канада, Финляндия и Куба, что крайне негативно расценивалось французской стороной¹⁷. Что касается доминионов, то после избрания Канады в Совет Лиги они значительно укрепились в своём стремлении реализовывать право проведении самостоятельной внешней политики, обнародованное на Имперской конференции 1926 г. Декларация Бальфура приобретала видимую форму.

Избрание Канады в Совет было значительным не только для неё, но и для Лиги. Оно помогло укрепить формирующуюся систему избирательных групп. С 1927 г. доминионы фактически признавались как составляющие избирательную группу, и следовательно, с тех пор в Совете всегда присутствовал доминион.