Везде
The US and Chinese approaches to regional security in Central Asia
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The US and Chinese approaches to regional security in Central Asia
Annotation
PII
S207054760023920-9-1
DOI
10.18254/S207054760023920-9
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Alexandra Perminova 
ORCID: 0000-0002-0187-7635
Occupation: Research Fellow
Affiliation: Institute of China and Contemporary Asia of the Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Special Issue
Abstract

The article is devoted to identifying the main features in the approaches of China and the United States to regional security in the Central Asian region after the withdrawal of the American contingent from Afghanistan. Central Asia has geopolitical importance in the context of China's economic growth, the American Chinese confrontation for spheres of influence, and changes in the situation in Afghanistan after the Taliban came to power. The study identified the main external and internal factors that determine the approaches of China and the United States to regional security in Central Asia after 2021.

Keywords
security, China, USA, Central Asia, Afghanistan
Received
09.11.2022
Date of publication
25.12.2022
Number of purchasers
6
Views
328
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1

Введение

 

Вывод войск США из Афганистана в 2021 году ознаменовал не только новый этап в американской внешней политике в рамках «доктрины Байдена». Окончание американской кампании и физический уход США и сил НАТО, и последующий приход к власти в Афганистане движения «Талибан» (запрещённая в России террористическая организация) изменили ландшафт евразийской безопасности.
2 Вследствие этих изменений обозначились и основные риски для соседей Афганистана – стран Центральной Азии. Этот регион имеет важное геостратегическое и геополитическое значение для всей Евразии, а кроме того, и для двух основных и крупнейших соседей центральноазиатской пятёрки – России и Китая.
3 Если угрозы традиционной и нетрадиционной безопасности в Центральной Азии в связи с выводом американских войск из Афганистана для России уже стали предметом обширной экспертной дискуссии, то подход КНР к изменившимся условиям для региональной безопасности остаётся вне поля исследования.
4

Кроме того, актуальным кажется и сравнение подходов США и Китая по отношению к региональной безопасности в Центральной Азии в условиях растущего противостояния этих двух стран как в рамках концепции «декаплинга», так и ужесточившейся конфронтации в важных регионах влияния двух держав. Последнее выражается в текущей ситуации в АТР, в том числе и по тайваньскому вопросу.
5

Термин региональная безопасность в отношении стран ЦА

 

Термин «региональная безопасность» Центральной Азии может предполагать наличие системы региональной безопасности в классическом её понимании. Однако говорить о единой региональной или даже субрегиональной – евразийской безопасности было бы ошибочно. Не совсем корректно было бы применить к региону и теорию классиков Копенгагенской школы Барри Бузана и Оле Вейвера о региональных комплексах безопасности (РКБ), потому как уровень взаимодействия самих стран региона в сфере безопасности серьёзно уступают уровню такого сотрудничества государств Центральной Азии с внешними игроками.
6

Теория РКБ применима к региону, так как национальная безопасность не может рассматриваться отдельно от региональной безопасности из-за тесной взаимосвязи государств ЦА1. Для стран Центральной Азии наличие общих рисков, которые носят региональный характер, хотя и в разной степени выступают в качестве угроз для реализации национальных интересов, можно назвать таким объединяющим фактором. Именно с этой точки зрения и имеет смысл говорить о региональной безопасности в Центральной Азии.

1. Barry B. et al. People, states and fear: An agenda for international security studies in the post-Cold War era // Dorchester: Pearson-Longman. 1991. P.190.
7

Взаимодействия КНР и США со странами Центральной Азии в области безопасности

 

Для КНР и США взаимодействие с регионом с точки зрения базовых переговорных площадок закреплено в форматах «5 стран региона +1». Важно отметить, что американская площадка на уровне глав внешнеполитических ведомств по комплексному взаимодействию с центральноазиатской пятёркой появилась в сентябре 2015 года.
8 Для КНР и Центральной Азии формат «5+1» стал действовать только с 2020 года, ранее ещё одной диалоговой площадкой с 2014 г., реализуемой на территории КНР Китайским комитетом ШОС по добрососедству, дружбе и сотрудничеству стал Форум сотрудничества «Китай – Центральная Азия».
9 На уровне стратегических документов, определяющих подходы к безопасности в регионе, для США остаётся актуальной «Стратегия США в Центральной Азии на 2019–2025 годы». Несмотря на то что многие эксперты делают акцент в этой стратегии на американском подходе по включению Афганистана в общее с Центральной Азией единое региональное пространство, из порядка подпунктов документа можно сделать и другие выводы. Так, первым пунктом обозначены – «Поддержка и укрепление суверенитета и независимости», затем – «Сокращение террористических угроз в Центральной Азии», только следующий, третий пункт, касается «расширения и продолжения поддержки стабильности в Афганистане», четвёртое направление тоже связано с афганским направлением – «содействие развитию связей между Центральной Азией и Афганистаном».
10

Важным инструментом для реализации внешней политики США также является Агентство США по международному развитию (USAID). Необходимо отметить, что в качестве первой цели «Стратегии сотрудничества в области регионального развития Центральной Азии на 2020–2025 гг.» в рамках деятельности Агентства в регионе обозначено «Укрепление региональной связи, в том числе с Афганистаном». В этой связи можно сделать вывод, что как в стратегическом плане, так и с точки зрения непосредственной активности в регионе, вопрос Афганистана остаётся одним из ключевых в выработке подходов к взаимодействию со странами Центральной Азии2.

2. Ван Ли. Взаимодействие Китая и НАТО в Афганистане // Международные процессы. 2016. Т. 14. № 3. С.47.
11 Региональная стабильность для США завязана на экономической и транспортной интеграции Афганистана в общее со странами Центральной Азии поле. Именно вопрос «афганской угрозы» долгие годы определял контекст внешнеполитических подходов США к Центральной Азии в сфере безопасности, где регион выступал или плацдармом для американских военных баз или как транзитный пункт для выхода на Афганистан.
12 Китай не имеет непосредственной стратегии по региону, зафиксированной, как в случае с американской стратегией, в одном документе. Центральная Азия является частью китайской модели «сообщества единой судьбы», в которое она уже вошла, если судить по словам главы внешнеполитического ведомства КНР на последней встречи в формате «Китай + Центральная Азия». Поскольку экономический потенциал Китая в Центральной Азии связан с обеспечением региональной стабильности региона, то защита от возможных угроз безопасности в странах ЦА становится первоочередной задачей для КНР.
13 С 2001 г. Китай начал разработку способов защиты своих энергетических и транспортных инициатив в регионе. В 2021 г., наряду с экономической интеграцией Афганистана в региональный порядок и реализацией инициативы «Один пояс – один путь», Китай нацелен на предотвращение угроз своим интересам в Центральной Азии. Прежде всего, речь идёт о защищённости инфраструктурных, энергетических и транспортных проектов.
14

Когда осенью 2022 г. помощник министра иностранных дел КНР У Цзянхао встречался с заместителем главы политического крыла движения «Талибан» (запрещенная в России террористическая организация), представитель талибов заявил, что инициатива «Один пояс – один путь» крайне выгодна афганской стороне3. Новое правительство Афганистана действительно стремится всячески привлечь китайские инвестиции, однако Пекин вкладываться в регион не торопится и в основном из-за сохраняющихся угроз безопасности. Так, в 2007 г. Металлургическая корпорация Китая (China Metallurgical Group Corporation) выиграла тендер на разработку афганского медного рудника «Айнак», но почти сразу добыча была приостановлена из-за сложной обстановки в Афганистане с точки зрения рисков для безопасности проекта. В декабре 2009 г. на стройплощадке работало около 3 тыс. афганских рабочих и около 70 китайских инженеров. Не заработал рудник и в 2021 г., несмотря на давление со стороны талибов (представители запрещенной в России террористической организации)4. По состоянию на 2021 год ещё не начат этап строительства. Для КНР приоритетом остаётся не только гарантия безопасности каждого проекта, но и задействованных китайских граждан. Это видно на примере работы Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК), где после того, как у местного населения на территории Белуджистана начались конфликты с занятыми в проекте китайскими специалистами, руководство Пакистана было вынуждено создать специальное армейское подразделение (Special Security Division) для защиты работы КПЭК и китайских кадров5.

3. Талибы попросили КНР включить Афганистан в инициативу «Один пояс – один путь» // ТАСС. 27.10.2022. Available at: >>> (accessed: 29.10.2022).

4. PMGT Exclusive: Chinese firm’s copper mine project in Afghanistan hasn’t started, despite Taliban’s push // Global Times. Dec 16, 2021. URL: Available at: >>> (assessed: 12.10.2022).

5. Каменев С.Н. Китайско-пакистанский экономический коридор и вопросы региональной безопасности // Восточная аналитика. 2018. №3. С.76.
15 Таким образом, пересекающиеся интересы КНР и США в регионе во многом схожи. Для КНР, как и для США, важно включение Афганистана в региональные цепочки связанности, в том числе с точки зрения южных маршрутов на Иран и на Пакистан (порты Чабахар и Гвадар).
16

В меньшей степени интерес китайской стороны проявляется к трансафганским маршрутам до Индии. Кроме того, на данный момент сведения о высоком уровне экономического интереса КНР к афганским ресурсам, в том числе возможным инвестициям в нефтегазовую отрасль, добычу минералов и редкоземельных металлов, остаются лишь на уровне предположений. Так, по мнению КНР, проекты на территории с потенциальными рисками безопасности нерентабельны. К тому же сами талибы (представители запрещенной в России террористической организации) не предпринимают необходимых действий для сдерживания уйгурских сепаратистов и антикитайских групп в Афганистане6.

6. Клименко А.Ф. Некоторые особенности современной политики Китая в отношении Афганистана / Китай в мировой и региональной политике // История и современность. 2022. №27. С.232.
17 У КНР с Афганистаном, в отличие от США, 76-километровая граница. Потому и сценарий гуманитарного кризиса в Афганистане, равно как и проявление экстремистских настроений в СУАР, означают для Китая прямую угрозу национальной безопасности. Этот фактор объясняет и тесную кооперацию со странами Центральной Азии в сфере безопасности в рамках ШОС или создание Четырёхстороннего механизма по сотрудничеству и координации (КНР, Афганистан, Пакистан, Таджикистан).
18

По мнению китайских специалистов, подобных ШОС альтернатив для взаимодействия КНР, стран региона и Афганистана на данный момент не существует, что придаёт в современных условиях новый политический вес данной площадке7. Для КНР этот инструмент остаётся приоритетным как для противостояния возможному переносу рисков безопасности из Афганистана, так и для противодействия нетрадиционным вызовам безопасности. Так, в рамках последнего Самаркандского саммита ШОС, председатель КНР Си Цзиньпин заявил, что «страны организации должны поддерживать усилия друг друга по защите своей безопасности и противодействовать попыткам внешних сил устроить в странах ШОС «цветные революции»8.

7. 孙壮志。 阿富汗变局后的中亚安全: 大国博弈与地区合作孙壮志 （Сунь Чжуанчжи，Безопасность в Центральной Азии после перемен в Афганистане: игра великих держав и региональное сотрудничество // Российские исследования Восточной Европы и Центральной Азии. 2022. Выпуск 1. С.14.

8. Си Цзиньпин призвал не допустить «цветных революций» в странах ШОС // Известия, 16.09.2022. Available at: >>> (accessed: 12.10.2022).
19 ШОС и уровни её диалога для представителей различных ведомств стран-участниц является важной, но всё же многосторонней площадкой взаимодействия. С точки зрения двусторонней активности в регионе после августа 2021 г., активнее себя по вопросам взаимодействия со странами Центральной Азии ведут США.
20 Так, в сентябре 2022 г. стало известно, что Министерство обороны подписало контракт стоимостью 500 млн долл. на обслуживание и содержание объектов Центрального командования США (United States Central Command; CENTCOM) до 1 октября 2023 г.. Среди локаций перечислены Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Туркменистан и Узбекистан. При этом на данный момент сложно ожидать реальных американских военных баз в регионе, как это было в 2000-е годы на узбекском аэродроме Ханабад или на киргизском Манасе.
21 Хотя на данный момент возможно создание Соединёнными Штатами так называемых контртеррористических центров в странах Центральной Азии, что в случае любых прецедентов в рамках «афганской угрозы» будет обосновываться как американской стороной, так и правительствами стран ЦА реальными вызовами безопасности для государств региона.
22 Кроме того, в 2022 г. состоялось уже несколько визитов в страны региона помощника государственного секретаря по делам Южной и Центральной Азии Дональда Лу. В мае 2022 г. он посещал Киргизию, Узбекистан, Таджикистан и Казахстан. А осенью того же года в ходе своего центральноазиатского турне он посетил и Туркменистан, который назвал на фоне ситуации в таджикском Горном Бадахшане, протестов в узбекском Каракалпакстане, госпереворота в Киргизии 2020 г. и протестов в Казахстане «островком стабильности». Ранее, в декабре 2021 г., Дональд Лу совершил поездку в Узбекистан и Казахстан, где на повестке также была региональная безопасность.
23 В 2022 г. поездку по странам региона совершил и командующий Центральным командованием Вооружённых сил США генерал Майкл Эрик Курилла. Он продолжил более ранний американский публичный дискурс о том, что Афганистан остаётся потенциальной угрозой для Центральной Азии, где ИГ (признано в РФ террористической организацией) или «Аль-Каида» (признана в РФ террористической организацией) смогут воспользоваться голодом и нищетой в государстве для дестабилизации всего региона в целом. Как заявлял глава ЦЕНТКОМ в ходе своей поездки в страны Центральной Азии, «три главных повода беспокойства для них – это Афганистан, Афганистан, Афганистан». Таким образом, в 2022 г. США на публичном уровне продолжают увязывать свою политику в ЦА с «предотвращением афганской угрозы».
24 В современных условиях после 2021 г. регион из пяти стран Центральной Азии уже не является для Вашингтона «мостиком» на афганском направлении, что в любом случае должно привести к переоценке его значения во внешнеполитическом курсе США.
25 Близость региона Центральной Азии к КНР с Россией и Ираном со временем не изменится, географические условия – это константа. Транспортное и транзитное значение региона, его демографические тренды – стремительно растущее население, которое будет сильно влиять на идентичность региона в будущем, остаются перманентными внутрирегиональными факторами.
26

Но есть и важные внешние факторы: геополитическая турбулентность, рост китайской экономики, увеличенный градус напряжённости в АТР. Вполне возможны попытки оживления форматов «C5+1» или в рамках программы НАТО «Партнёрство ради мира», к которым, в частности, призывает американский эксперт по региону, председатель Института Центральной Азии и Кавказа при Университете Джонса Хопкинса Фред Старр9. О приоритизации Центральной Азии и новом осмыслении стратегического видения говорят не только отдельные американские эксперты по региону, но и активность обсуждения тематики безопасности в дискурсе американских официальных лиц, работающих по региону. С другой стороны, регион Центральной Азии не является на сегодняшний день основным приоритетом внешней политики администрации Дж. Байдена, в отличие от другого географически близкого к КНР пространства – АТР.

9. Does the U.S. Strategy for Central Asia Address the Region’s Current Problems? / The comment of S. Frederick Starr, Chairman, Central Asia-Caucasus Institute. The United States Institute of Peace. 27.01.2022. Available at: >>> (assessed: 12.10.2022).
27 С точки зрения безопасности для США особенно важным будет поддержание взаимодействия со странами Центральной Азии в противовес усилившемуся влиянию КНР. Именно эта заданная тенденция на конфронтацию с Китаем будет моделировать и американское присутствие в регионе.

References

1. Barry B. et al. People, states and fear: An agenda for international security studies in the post-Cold War era // Dorchester: Pearson-Longman. 1991. P.190.

2. Van Li. Vzaimodejstvie Kitaya i NATO v Afganistane // Mezhdunarodnye protsessy. 2016. T. 14. № 3. S.47.

3. Taliby poprosili KNR vklyuchit' Afganistan v initsiativu «Odin poyas – odin put'» // TASS. 27.10.2022. Available at: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/16166163?utm_source=google.com&utm_medium=organic&utm_campaign=google.com&utm_referrer=google.com (accessed: 29.10.2022).

4. PMGT Exclusive: Chinese firm’s copper mine project in Afghanistan hasn’t started, despite Taliban’s push // Global Times. Dec 16, 2021. URL: Available at: https://www.globaltimes.cn/page/202112/1241686.shtml (assessed: 12.10.2022).

5. Kamenev S.N. Kitajsko-pakistanskij ehkonomicheskij koridor i voprosy regional'noj bezopasnosti // Vostochnaya analitika. 2018. №3. S.76.

6. Klimenko A.F. Nekotorye osobennosti sovremennoj politiki Kitaya v otnoshenii Afganistana / Kitaj v mirovoj i regional'noj politike // Istoriya i sovremennost'. 2022. №27. S.232.

7. 孙壮志。 阿富汗变局后的中亚安全: 大国博弈与地区合作孙壮志 （Sun' Chzhuanchzhi，Bezopasnost' v Tsentral'noj Azii posle peremen v Afganistane: igra velikikh derzhav i regional'noe sotrudnichestvo // Rossijskie issledovaniya Vostochnoj Evropy i Tsentral'noj Azii. 2022. Vypusk 1. S.14.

8. Si Tszin'pin prizval ne dopustit' «tsvetnykh revolyutsij» v stranakh ShOS // Izvestiya, 16.09.2022. Available at: https://iz.ru/1396297/2022-09-16/si-tczinpin-prizval-ne-dopustit-tcvetnykh-revoliutcii-v-stranakh-shos (accessed: 12.10.2022).

9. Does the U.S. Strategy for Central Asia Address the Region’s Current Problems? / The comment of S. Frederick Starr, Chairman, Central Asia-Caucasus Institute. The United States Institute of Peace. 27.01.2022. Available at: https://www.usip.org/events/does-us-strategy-central-asia-address-regions-current-problems (assessed: 12.10.2022).

Comments

No posts found

Write a review
Translate