Следует отметить, что сирийские курды подвергались репрессиям и дискриминации со стороны Дамаска не меньше других этнических групп¹. Режим также сталкивал их с арабскими общинами для сохранения баланса сил среди своих противников. Тем не менее, применительно к сирийским курдам и арабам логика «враг моего врага мой друг» не сработала. Причина лежала в противоречиях, возникших между общинами в начале гражданской войны. Расширение влияния курдов, рост их военной силы и собственная политическая повестка шли вразрез с интересами арабских националистов и исламистов.

Здесь следует отметить, что сила курдов на поле боя была связана не только с иностранной помощью и ярко выраженной мотивацией сражаться за своё самосохранение. Их сокрушили бы достаточно быстро, однако режим Асада не рассматривал курдов как потенциального противника. Сирийские власти считали, что после карательных операций 2004 года курды не представляют серьёзную силу². Поэтому Дамаск не подавлял курдскую протестную активность в северо-восточной Сирии в 2011 году. В результате уже к лету 2012 г. большая часть сирийских территорий с преимущественно курдским населением находилась под контролем партии «Демократический союз» (ПДС). Данная партия сумела оперативно организовать собственное вооружённое крыло – Отряды народной самообороны (ОНС). Их первыми противниками стали местные арабские повстанцы, переселённые в северо-восточную Сирию в результате политики «арабизации». Они не намеревались уходить с земель, которые получили от баасистов, и рассматривали курдов как чрезвычайно опасных реваншистов. Первые вооружённые столкновения между курдами и арабами в северо-восточной Сирии начались в ноябре 2012 г. в провинции Алеппо³. На стороне курдов выступили местные христиане, а также зажиточный и средний класс городского населения северо-востока, настроенные к Асаду непримиримо.

Однако поставки оружия от США и коалиции начались не раньше, чем их одобрила Турция. Только 20 октября 2014 г., после того как турецкие власти разрешили иракским курдам оказать поддержку боевому крылу ПДС, начались поставки лёгких вооружений, боеприпасов и медикаментов с воздуха со стороны американцев и их союзников⁵. До этого момента поддержка курдов выражалась только в авиаударах коалиции по позициям ИГ вблизи Кобани. В результате Отряды народной самообороны не только удержали город, но и начали расширять подконтрольную территорию в северной Сирии. Вскоре их зона влияния вышла за пределы довоенных курдских территорий. При этом военная сила отрядов продолжала расти, а отношения с Анкарой оставались совсем не дружественными.

Соединённые Штаты постарались по возможности ослабить эту напряжённость. Во-первых, была создана арабо-курдская военизированная структура – «Сирийские демократические силы» (СДС). 80 % их численности составляли курдские ополченцы, оставшуюся часть – арабские подразделения «Свободной сирийской армии» (ССА), поддержавшие курдов ещё в боях за Кобани. Для того чтобы военные контакты между арабами и курдами проходили без эксцессов, США в октябре 2015 г. направили группу из 50 военных советников для укрепления новой военизированной структуры. Подразделения ССА, безусловно, не были здесь существенным военным подкреплением. Их участие в СДС позволяло утверждать о мультиэтничном характере сил, занявших север Сирии. Именно арабы стали своеобразными «посредниками» в поставках американской помощи курдам. Это, в свою очередь, позволяло утверждать, что Соединённые Штаты не заняты усилением именно курдов, а помогают противникам ИГ в целом⁶.

Во-вторых, американские официальные лица делали всё возможное, чтобы развенчать опасения Анкары в потакании курдскому сепаратизму. Американские военные пообещали собрать оружие у СДС после завершения кампании «Исламского государства». Вице-президент США Джо Байден публично утверждал, что после освобождения территории от «Исламского государства» боевики СДС покинут город Манбидж, ставший местом столкновения сирийских курдов и арабов. Представители Госдепартамента, в свою очередь, заявили, что сотрудничество США с сирийскими курдами является «временным, переходным и тактическим»⁷.

Однако этих обещаний оказалось недостаточно. Турецкое правительство взяло курс на создание буферной зоны в северной Сирии. Она должны была служить двум целям. Во-первых, оттеснению сил курдов от сирийско-турецкой границы. Во-вторых, созданию убежища для 3,5 млн сирийских беженцев, наводнивших Турцию с начала гражданской войны в соседнем государстве. В течение 2015 г. Соединённые Штаты вели переговоры с Турцией о совместной военной операции. Она предусматривала разгром террористов ИГ и «Джабхат-ан-Нусры» в северной Сирии в ходе совместных действий авиации США, турецких вооружённых сил и дружественных Анкаре сирийских боевиков, а также последующее создание буферной зоны⁸. Однако этим планам не суждено было сбыться. Возникли расхождения во мнениях относительно того, должны ли США оказывать поддержку с воздуха сирийским исламистам. Для президента Эрдогана они оставались важным инструментом в борьбе с режимом в Дамаске, тогда как Вашингтон отдавал приоритет борьбе с ИГ. Именно поэтому Соединёнными Штатами отвергались настойчивые требования турецкого лидера по установлению бесполётной зоны в Сирии. Разгром режима Башара Асада в планы администрации Обамы не входил, как и столкновение с Россией, начавшей в сентябре 2015 г. в Сирии военную операцию с участием ВКС.

При этом США пытались организовать межсирийский дипломатический процесс, где курды принимали бы участие. Однако здесь между представителями СДС и американскими властями возникли непреодолимые разногласия. При попытке образовать очередной орган, который объединял бы силы всей оппозиции в Сирии, исламисты и националисты вновь проявили неуступчивость. Они не желали, чтобы всю курдскую общину Сирии представляли люди, связанные с «Рабочей партией Курдистана»⁹. К тому же на севере провинции Алеппо между сирийскими арабами и курдами шёл открытый вооружённый конфликт. Именно поэтому в состав созданного в декабре 2015 г. под эгидой Эр-Рияда «Высшего переговорного комитета» (ВПК) вошёл представитель курдской общины, не связанный с РПК.

Подобные заявления были явным преувеличением. США не собирались отдавать судьбу курдских повстанцев в руки президента Турции. «Сирийские демократические силы» стали главным наземным союзником США в борьбе с ИГ в Сирии. Для их дальнейшего укрепления президент Обама в апреле 2016 г. увеличил численность американских военных советников в СДС до 300 человек¹¹. Им предстояло подготовить курдо-арабские формирования к взятию г. Ракки – «цитадели» ИГ в Сирии.

Однако на пути реализации этого плана возникли серьёзные препятствия. Не придя к компромиссу с США, президент Эрдоган нашёл поддержку своих планов у РФ¹². В результате Турция начала свои собственные военные операции в северной Сирии. Операция «Щит Евфрата» в августе 2016 г. и операция «Оливковая ветвь» весной 2018 г. успешно оттеснили «Исламское государство» от турецкой границы и заблокировали дальнейшее расширение территории курдов. В результате американские каналы снабжения СДС оказались перерезаны. Они пролегали через районы, которые теперь находились под контролем турецких сил и их союзников. Возникла необходимость снабжать курдов напрямую, минуя местных арабских посредников. Подобный шаг, безусловно, отвечал интересам борьбы с ИГ, поскольку позволял американцам и курдам планировать дальнейший разгром террористов в Сирии. Одновременно он обострял бы американо-турецкие отношения, которые уже испытывали серьёзный кризис¹³.

В американской администрации начался поиск возможного компромисса. Президент Обама не хотел уходить из Белого дома, не начав наступление на позиции боевиков ИГ в Ракке¹⁴. Центральное командование вооружённых сил США предложило следующий подход: поставлять только лёгкие вооружения, амуницию необходимую для специальных миссий, без противотанкового оружия и ПЗРК. Однако с финальным решением президент затянул из-за жёстких разногласий среди советников. Такое промедление стало возможным из-за самих курдов, которые не остановили военные действия против террористов в восточной Сирии, несмотря на действия турок и перекрытие каналов снабжения. В результате в администрации приняли следующее решение – начать прямые поставки курдам в переходный период. Таким образом, уже следующая администрация должна была отвечать за вооружение СДС.

Однако у преемника Б. Обамы было иное мнение. Брать на себя какие-либо обязательства предшественника Д. Трамп не стал. Вся его предвыборная кампания строилась на жёсткой критике 44-го президента США. Более того, в окружении нового главы Белого дома были влиятельные противники прямых поставок курдам, в частности советник по национальной безопасности, генерал Майкл Флинн. Его позиция стала плодом усилий турецких лоббистов, которые сотрудничали с фирмой «Флинн Интел»¹⁵. Тем не менее, президент Трамп в мае 2017 г. дал военным разрешение снабжать курдов напрямую. Сыграла свою роль настойчивость чиновников Министерства обороны США. Через пять месяцев Ракка была взята.

Политика новой администрации

Решение президента Трампа вооружать курдов напрямую не следует переоценивать. Они интересовали его исключительно как союзники в борьбе против ИГ. 45-й президент США не испытывал интереса ни к межсирийскому урегулированию, ни к курдскому вопросу. Это выразилось вскоре после взятия Ракки, в ноябре 2017 г., когда президент Трамп неожиданно для своего окружения заявил о прекращении поставок оружия курдам. Чётких сроков выполнения этого решения дано не было, однако приоритеты Д. Трамп расставил. Конфронтация с Турцией из-за иррегулярных формирований в его планы не входила.

Теперь главным союзником сирийских курдов в Вашингтоне стали американские военные. Более того, Министерство обороны США нацелились на усиление и превращение СДС в самостоятельную и устойчивую военизированную структуру. Задача состояла в недопущении возрождения джихадистов в регионе. Они не были разгромлены окончательно, поэтому новый всплеск террористической активности исключать было нельзя. На американский истеблишмент влиял опыт 2011 г¹⁶. Тогда США вывели войска из Ирака, не закончив формирование силовых структур, устойчивых к ударам террористов. В результате иракская армия не смогла отразить вторжение ИГ в 2014 г. самостоятельно. Потребовалось вмешательство США, а также организация широкой международной коалиции по борьбе с «Исламским государством». Для недопущения повторения подобного кризиса, предполагающего участие США в очередном ближневосточном конфликте, было принято решение усилить СДС.

Этот план вызвал критику не только со стороны Дамаска и Москвы, но и со стороны турецких союзников США. Президент Турции Эрдоган продолжал видеть в сирийских курдах прямую угрозу, чем только усложнял борьбу с ИГ и американо-курдские отношения. Никакая угроза джихадистов или противостояние Ирану не могли оправдать для него усиление курдов. Эрдоган объявил создаваемую структуру «армией террора» и пообещал пресечь усилия по её созданию¹⁷. Турецкие ВВС периодически наносили авиаудары по территории сирийских курдов. С апреля 2017 г. СДС просили у США защиты от турецких самолётов. На эти просьбы США не откликнулись – ссора с союзником по НАТО в их планы не входила. По этой же причине Вашингтон не потребовал у Турции прекратить начатую в январе 2018 г. против курдов операцию «Оливковая ветвь», которая нанесла ущерб антитеррористической кампании против ИГ, поскольку курды остановили военные действия в долине Евфрата. Их задачей стала оборона от турок и основные силы СДС устремились в Африн, ставший центром столкновения с турецкой армией на севере Сирии.

Остановить бои в Африне США не могли, но пресечь расширение боевых действий против курдов у ВС США получилось. Во-первых, авиация коалиции разбила отряд сирийских ополченцев, атаковавший позиции курдов под Дейр-эз-Зором в феврале 2018 г. Во-вторых, в апреле под Манбидж были переброшены дополнительные американские подразделения для предотвращения столкновений между курдами и протурецкими силами¹⁸. Они стали основой совместных американо-турецких патрулей, призванных пресечь инциденты в районе соприкосновения курдов и сирийских арабов, союзников Анкары. Решение об их создании было достигнуто в июне 2018 г., а сам процесс патрулирования стартовал в ноябре. В-третьих, на подконтрольных курдам территориях от Кобани на севере до Дейр-эз-Зора на юге с августа 2018 г. стали устанавливаться радарные системы. Так США отреагировали на просьбы курдов защитить их от ВВС Турции. Причиной этой «отзывчивости» стали переговоры представителей СДС с режимом в Дамаске о защите от турецкой агрессии¹⁹. Возникала перспектива утраты американцами зоны влияния в северной Сирии и прихода сюда проиранских сил. Поэтому необходимо было заверить курдов, что США не бросают их. В результате 13 портативных радаров были установлены на укреплённых пунктах, 2 системы противовоздушной обороны были установлены на американских базах в Манбидже и аль-Шаддади²⁰. Таким образом, были созданы условия для продолжения борьбы с джихадистами. Курды могли теперь не опасаться нового наступления со стороны Турции и сосредоточиться на уничтожении последних форпостов ИГ в долине Евфрата.

Данный шаг стал полнейшей неожиданностью не только для турецкого лидера, но и для ближайших советников президента США по национальной безопасности. Они попытались разубедить главу Белого дома. Первой попыткой были разговоры с лидерами иностранных государств, прежде всего с премьер-министром Израиля Б. Нетаньяху. Он не сомневался, что образовавшийся после ухода американцев «вакуум» заполнят Иран и «Хезболла». Однако доводы израильского премьера, как и впоследствии доводы французского президента Макрона и турецкого президента Эрдогана о поспешности такого шага, оказались неубедительными²¹. 19 декабря Д. Трамп объявил о выводе американского контингента из Сирии в течение месяца.

Далее советники Трампа попытались снизить ущерб от решения президента и обусловить уход американцев из Сирии ответными шагами со стороны других стран – участников сирийского конфликта. Советник по национальной безопасности Дж. Болтон в ходе визита в Иерусалим заявил, что американские войска останутся в Сирии до тех пор, пока курдские союзники США не будут в безопасности. Этими словами он лишь сорвал свой визит в Стамбул. Болтон должен был уточнить, что речь идёт только о тех курдских формированиях, что воюют против ИГ вместе с коалицией. Президент Эрдоган решил, что речь идёт о сирийских курдах в целом, в том числе тех, кто поддерживает связь с РПК и участвует в терактах на территории Турции, и пришёл в ярость. Более ранние идеи Болтона привязать американское военное присутствие в Сирии к иранскому тоже не увенчались успехом. На заседании правительства 2 января президент Трамп заявил, что Иран может делать в Сирии «всё, что хочет»²².

В-третьих, чиновники Министерства обороны сообщили президенту, что его идея вывести из Сирии контингент за 30 дней не реализуема без огромных потер среди личного состава. Они убедили Трампа дать 120 дней на выстраивание логистики и вывод войск. По словам военных, данный срок – минимально возможный для вывода двухтысячного контингента и материальной части. Это не значит, что по истечении 4 месяцев на территории Сирии не будет ни одного американского военнослужащего. Это минимально возможный срок для выхода личного состава и вывоза материальной части с соблюдением всех мер безопасности. Однако высокопоставленные военнослужащие отмечают, что никакого последовательного плана вывода войск нет, а сам уход из Сирии не является «целесообразным»²³.

Общая численность боевиков ИГ в Сирии оценивается в 14 тыс. человек. У них налажена координация и коммуникации с ячейками «Исламского государства» в Ираке. Это позволило создать мобильное подполье и перейти к тактике адресного насилия, а не захвата населенных пунктов. Их мишенью становятся американские и французские военные конвои. Помимо боеспособности, сохранена и финансовая база. ИГ удалось вывезти из Ирака 400 млн долл. и инвестировать их в легальный бизнес на всей территории Ближнего Востока: купля-продажа автомобилей, магазины электроники, аптеки, обмен валюты. Однако боевики продолжают промышлять и криминалом: рэкет, кражи, отмывание денег, контрабанда наркотиков²⁴. Таким образом, есть все основания опасаться возрождения ИГ. Ситуация напоминает Ирак 2011 г. после выхода американских войск. У ИГ не было подконтрольных территорий, а состояло в нем всего около 700 боевиков. Это не помешало буквально через три года захватить территорию, сопоставимую по площади с Великобританией, и привлекать добровольцев со всех уголков мира.

Именно поэтому масштабного и срочного вывода войск не случилось. Военные и разведчики будут продолжать настаивать на сохранении военного присутствия США в Сирии. Они рассматривают перспективу восстановления ИГ как вполне реальную²⁵. Развитие обстановки зависит от конкретных обстоятельств. На сегодняшний день принято решение оставить в Сирии 400 военнослужащих, половина из которых будут дислоцированы на курдской территории. Они будут не только исполнять роль советников и инструкторов, но и войдут в состав международного миротворческого контингента в районе турецко-сирийской границы²⁶.

Важно отметить, присутствие американских войск в Сирии не находит широкого одобрения в американском общественном мнении. По данным опроса Центра Пью 43% респондентов поддержали декабрьское решение президента и высказались за вывод войск из Сирии²⁷. Однако сказать то же про американский истеблишмент нельзя. Как в Сенате, так и в Палате представителей инициатива Трампа вывести войска встретила массовое осуждение. Поддержали её лишь отдельные изоляционисты, вроде Рэнда Пола. 4 февраля американский Сенат принял символический законодательный акт, осуждающий действия Трампа. Сенаторов беспокоит, что «стремительный уход» может дестабилизировать регион и создать вакуум, который могут заполнить Иран или Россия. Комитет Палаты представителей США по вооружённым силам также выступил с осуждением решения Трампа и выразил сожаление, что президент не консультировался ни с военными, ни с разведчиками. Данный межпартийный консенсус имеет высокий потенциал по влиянию на сирийскую политику Трампа, учитывая остроту противостояния между президентом и Конгрессом.

Эту конфигурацию следует дополнить созданием международного миротворческого контингента в районе турецко-сирийской границы. В данный момент между США и Турцией идут интенсивные переговоры о создании подобной зоны безопасности с участием европейских союзников Вашингтона²⁸. Анкара получала бы таким образом защиту от атак на свою территорию со стороны сирийского анклава курдов. Дамаск избежал бы появления ещё одной зоны прямого столкновения с Турцией, наряду с Идлибом. Вашингтон получал бы гарантию, что ИГ не возродиться в северо-восточной Сирии в результате курдо-турецких и арабо-турецких конфликтов. Также США восстановили бы пошатнувшуюся репутацию договороспособного партнёра, который не бросает своих локальных союзников.

Заключение

Политика США по отношению к сирийским курдам стала настоящим испытанием для Вашингтона в области политического лавирования. Соединённые Штаты вынуждены решать две равновеликие задачи: не войти в конфликт с давним союзником по НАТО и разгромить террористов «Исламского государства» на территории Сирии. Администрация Обамы не стремилась разрешить противоречия между турками и сирийской общиной курдов. Её целью был разгром ИГ. В результате сохранившийся турецко-курдский конфликт навредил стратегии США в борьбе с джихадистами и сохранил противостояние, которое может быть использовано террористами для восстановления своего влияния.