Введение

События минувшего года, включая беспрецедентный вал санкций против России и мощную перекройку мировых торговых (прежде всего энергетических) потоков, при всей их драматичности, вполне вписываются в общую тенденцию фрагментации глобального экономического пространства, некогда воспринимавшегося как единая «мировая деревня». Украинский кризис, а ранее пандемия коронавируса явились лишь катализаторами масштабных процессов, задолго до этого вызревавших в мировой экономике. Их внешние проявления – нарастание протекционизма, заметное снижение эффективности традиционных органов глобального управления (ООН, ВТО, МВФ, «семёрки»), торговые войны США с Китаем. В производственной сфере наблюдается укорачивание международных цепочек создания стоимости, «решоринг» бизнеса транснациональных корпораций и его отражение на уровне национальных экономик – реиндустриализация развитых стран. Уже десятилетие ведутся, пусть и небеспроблемно, попытки создания крупных обособленных торгово-инвестиционных блоков, таких как Трансатлантическое и Транстихоокеанское партнёрства под эгидой США, китайская инициатива «Один пояс – один путь», Евразийский экономический союз и др.

Экономисты дискутируют, считать ли эти явления концом глобализации либо её новой фазой. Несомненно, однако, что вполне завершилась та глобализация, которая развернулась в 1990-х годах после прекращения блокового противостояния Восток – Запад. В её основе лежало отсутствие идейной альтернативы концепциям либерализма, в экономической политике воплощённым в «вашингтонском консенсусе», что и позволяло странам Запада во главе с США распространять их действительно на весь мир, за исключением отдельных государств-«изгоев».

Арктическое наследие глобализации

Воздействие глобализации на Крайний Север оказалось мощным и весьма противоречивым.

С одной стороны, последовательная либерализация международной торговли в рамках ВТО вела к резкому ужесточению конкуренции (и товарной, и за инвестиции) с другими странами и регионами, расположенными в более комфортных климатических условиях и ближе к ведущим финансово-экономическим центрам. При этом возможности правительств арктических стран по поддержке северян оказались ограничены как де-юре, так и де-факто в результате политики сокращения бюджетных расходов. Положение усугубляли устойчиво низкие цены на сырье в 1990-х – первой половине 2000-х годов и довольно хаотичная демилитаризация Севера. Заметно углубилось расслоение между ресурсодобывающими и остальными регионами, а также внутри них¹.

Сами арктические ресурсы в этот период нередко оказывались приватизированы крупными внешними, в том числе иностранными инвесторами. Так, один из ведущих производителей нефти на Аляске, компания «АРКО» (ARCO), была приобретена международным гигантом «Би-пи» (ВР), ставшим оператором уникального месторождения Прудо-Бей (Prudhoe Bay). В России московские финансово-промышленные группы, нередко действуя из офшорных юрисдикций и в альянсе с зарубежными партнёрами, задёшево скупили сырьевые комбинаты Севера и Сибири на залоговых аукционах; в Норвегии большинство квот на вылов ценных арктических рыб были бесплатно переданы крупным судовладельцам юга страны. Северные предприятия встраивались в новые цепочки поставок и финансовые потоки, зачастую в ущерб для регионов.

В то же время резкое расширение спектра и субъектного состава участников арктического сотрудничества выявило и вполне объяснимые различия их интересов. Хорошей иллюстрацией проблем, возникавших на корпоративном уровне, может служить судьба многочисленных проектов прокладки трансконтинентальных волоконно-оптических линий связи через Северный Ледовитый океан. У них, несомненно, была и политическая, и бизнес-логика: соединить зоны основного мирового Интернет-трафика – США, Западную Европу и Восточную Азию – по кратчайшим маршрутам, попутно решая вопросы цифровизации арктического побережья. Тем не менее пока фактически проложены лишь два небольших, сугубо национальных отрезка: вдоль Северного склона Аляски силами местной компании «Квинтиллион» (Quintillion)² и Териберка – Амдерма под эгидой Минтранса и ФГУП «Морсвязьспутник»³, ⁴. Остальные проекты остаются нереализованными, прежде всего из-за разногласий между акционерами.

Три пройденных «развилки»

На политико-идеологическом уровне, как отмечалось в прошлогоднем докладе Института Европы РАН⁵, расхождения в подходах отдельных стран и международных организаций ещё в доковидную эпоху вылились в достаточно жёсткие дискуссии по принципиальным направлениям дальнейшего развития региона, из которых особо выделим три:

• оптимальное место человека в Арктике: свести ли его присутствие к минимуму по природоохранным (особенно климатическим) соображениям или же продолжать освоение региона на принципах устойчивого развития;

• организация управления Арктикой: доверить её восьми арктическим странам – постоянным членам АС (или даже более узкой «Иллулиссатской пятёрке») либо расширять полномочия внерегиональных игроков, вплоть до объявления Арктики «общим благом» человечества;

• целевой политический образ Арктики: считать её уникальной лабораторией международного сотрудничества по решению общих проблем или же ареной нового геополитического соперничества.

С учётом тематики журнала следует отметить, что позиции России и США по данным вопросам были близки лишь в плане недопущения сторонних сил к управлению мировой Арктикой, и то сильно расходясь в отношении к активности Китая в регионе. Если наша страна всегда выступала за мирное открытое сотрудничество в Арктике, то США, начиная с известной речи госсекретаря Майкла Помпео в 2019 г. в финском Рованиеми⁶, распространяли на Арктику логику своего глобального противостояния и с Россией, и с КНР.

В сфере экономики Россия наиболее системно строит работу по промышленному и инфраструктурному освоению Арктики. В США же, в отличие от остальных арктических стран, данный вопрос служит предметом глубокого раскола как между двумя партиями, так и в бизнес-сообществе. С учётом длительности инвестиционных циклов в добычных отраслях, это порождает большую неопределённость дальнейшего развития Аляски. Нынешняя администрация придерживается жёсткой климатической повестки, американские нефтяники прямо обвиняют президента Дж. Байдена в попытках ликвидировать отрасль в национальном масштабе⁷, ⁸.

В то же время, о закрытии Арктики («только для своих») речи не идёт, западные страны приветствуют активизацию ЕС и НАТО в регионе. Россия, со своей стороны, устами президента (на совещании 13 апреля 2022 г.) заявила, что открыта для совместной работы в Арктике со всеми заинтересованными партнёрами и готова активнее привлекать к сотрудничеству внерегиональные государства и объединения⁹.

Что касается идеологии экономического развития, то, прекратив общение с главными сторонниками освоения Заполярья – Россией и КНР – американцы, очевидно, усилят нажим на своих партнёров. От Норвегии будут добиваться постепенного свёртывания арктической нефтегазодобычи, от Исландии и Гренландии – отказа от китайских инвестиций. При этом, как мы предсказывали ещё в 2013 г.¹⁰, США стремятся не столько «перекупить» скандинавов более крупными и выгодными вложения, сколько политически на них надавить, фактически в ущерб их экономике.

Перспективные подходы США чётко определены в новой Национальной стратегии в Арктическом регионе, принятой Белым домом в октябре 2022 г.¹¹ Документ призван обеспечить стране лидерство в регионе на условиях жёсткой конфронтации, концентрируясь вокруг всего четырёх приоритетов – «опор» (для сравнения, даже у Швеции, мало внимания уделяющей Арктике, их шесть¹²). Это безопасность; климатические изменения и охрана окружающей среды; устойчивое экономическое развитие; международное сотрудничество и управление. Первые два явно являются определяющими. Так, международные связи во многом понимаются в Стратегии как организация поддержки линии США на изоляцию России. Социально-экономическое развитие Аляски поставлено в достаточно жёсткие рамки климатической адаптации, включая дальнейшее сворачивание нефтегазовой промышленности и возможное переселение целых посёлков; поддержка обещана только низкоуглеродным отраслям и общинам коренных жителей.

Перспективы развития мировой и Российской Арктики

На наших глазах, таким образом, проступают черты новой, поляризованной Арктики. На одном её «конце» – Россия, использующая своё положение единственной азиатской арктической страны для привлечения в регион новых игроков (особенно КНР), комплексно сопрягающая освоение Арктики с поворотом на Восток. На другом – семь западных стран, в целом сдерживающие экономическое развитие Севера, но вовлекающие в регион своих партнёров из Западной Европы, структуры НАТО и Евросоюза. Реальная конкуренция развернётся за третьи страны, за создание более привлекательного образа будущей Арктики и более выгодных условий для их проникновения в регион.

Заключение

Этот сценарий арктической динамики существенно отличается и от соперничества узкой группы великих держав в XVII – начале XX века, и от замкнутого блокового противостояния времён холодной войны, требуя от всех вовлечённых сторон определённой корректировки подходов. Применительно к России представляются актуальными следующие шаги.

В частности, можно ожидать экологически обоснованного нажима на импорт сырья из Российской Арктики и транзит по Севморпути. Причём, как показал опыт 2022 г. (в особенности механизм «ценовых потолков»), западные импортёры российской нефти не заинтересованы в её полном уходе с мирового рынка, но будут всемерно стремиться сбить на неё цену, подрывая тем самым рентабельность добычи и переработки. При этом экспортные потоки нефти из Российской Арктики уже мощно переориентировались на Азию, с серьёзным ценовыми дисконтами и удлинением транспортного плеча¹³.

В новом контексте становится особенно нерелевантной господствующая модель освоения Российской Арктики последнего десятилетия – изолированные ресурсные мегапроекты, мощно субсидируемые из бюджета и ориентированные на экспорт непереработанного сырья по Севморпути. И в европейской, и в азиатской частях России необходимо восстанавливать кооперационные связи «Север – Юг» с поставками в Арктику отечественного оборудования и услуг, использованием местной рабочей силы и глубокой переработкой сырья внутри страны¹⁴.