В конце 70-х – начале 80-х годов ХХ века Китай претерпевал серьёзные экономические и политические изменения. Провалы политики «Большого скачка» и «культурной революции» серьёзно пошатнули легитимность Коммунистической партии. Начавшиеся в 1978 г. реформы, во главе которых стоял Дэн Сяопин, имели целью выстроить новый фундамент легитимности, «переоформить» общественный договор с китайским обществом, в основу которого было положено повышение уровня жизни населения и достижение внутренней стабильности, что предполагало, в частности, поощрение частной инициативы, развитие промышленности, науки и финансового сектора. В духе этой смены парадигмы менялось и представление о роли Китая в мире, а вместе с этим и представление об обеспечении безопасности и задачах военного планирования. Перенимая опыт военно-технической и военно-стратегической мысли других стран, а также следя за особенностями участия других стран, в частности США, в военных конфликтах, Китай встал перед необходимостью модернизации своих вооружённых сил. К началу второго десятилетия XXI века перед Народно-освободительной армией Китая встала задача обеспечения доминирования КНР в прилегающих морях, а также достижение статуса равноправного игрока в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В исторической памяти и политическом лексиконе Китая до сих пор живо понятие «столетие национального унижения» (1839–1949), причиной которого была неспособность Пекина защититься от внешнего вторжения – со стороны западных стран и Японии. Китай по сей день воспринимает свою морскую периферию как источник угроз безопасности. С его точки зрения, морское пространство наполнено американскими союзниками, то есть странами, объединёнными против него одного.

Сами США воспринимаются, как угроза военного характера, поскольку вблизи Китая развёрнуты американские системы вооружений, размещены войска и проводятся учения. Китай воспринимает как враждебные намерения стремление США сохранить своё доминирование в АТР за счёт воплощения в жизнь геополитических концепций, подобных "развороту в Азию" (<em>Asia</em><em> </em><em>Pivot</em>), военно-тактических концепций, таких как "воздушно-морской бой" (<em>A</em><em>ir</em><em>-</em><em>sea</em><em> </em><em>battle</em>) или Концепция Объединённых вооружённых сил по обеспечению доступа и свободы действий в общих пространствах (<em>JAM</em><em>-GC</em>). Беспокойство Китая вызывает и укрепление военного союза между США и Японией, усиление военной базы на о. Гуам за счёт крылатых ракет, тяжёлых бомбардировщиков и атомных подводных лодок¹, размещение элементов американской ПРО на территории Японии и Южной Кореи².

До 1986 г. в основе китайской военной доктрины лежала сформулированная Мао Цзэдуном концепция "народной войны". Она подразумевала неизбежность новой мировой войны, частью которой должна была стать агрессия против Китая со стороны империалистических держав. Для борьбы с ней предлагалось использовать многочисленные как регулярные, так и нерегулярные вооружённые формирования из лояльных партии солдат, которые, пользуясь технически несовершенным вооружением, должны были втянуть войска противника в затяжную кампанию в глубине территории материкового Китая и таким образом измотать потенциального противника. Возможным военным действиям на море и в воздухе уделялось крайне ограниченное внимание³. Серьёзные недостатки состояния Народно-освободительной армии Китая в полной мере проявились во время китайско-вьетнамской войны 1979 г., когда за время конфликта, длившегося один месяц, Китай, полагаясь почти исключительно на плохо оснащённые сухопутные войска, потерял около 20 тыс. солдат.

Отход от прежних принципов провозгласил Дэн Сяопин, заявив о необходимости развития военного потенциала страны в условиях мирного времени. Стала очевидной необходимость военной реформы с учётом реалий современного вооружённого конфликта, в котором необходимы компактные, манёвренные и гармонично развитые сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы, способные к скоординированным совместным действиям, укомплектованные современным вооружением и предназначенные, прежде всего, для участия в локальных конфликтах. В результате китайский военный потенциал получил возможность гармонично развиваться одновременно с ростом экономики и гражданских отраслей промышленности. Однако на практике это произошло не сразу. Несмотря на значительный рост экономики, до середины 1990-х годов китайские затраты на оборону росли крайне медленно. НОАК пыталась частично перейти на самоокупаемость, зачастую занимаясь несвойственной ей деятельностью.

Изменению ситуации во многом способствовал так называемый Третий кризис в Тайваньском проливе. В 1995 и 1996 гг. Китай осуществил испытания баллистических ракет малой дальности в водах в непосредственной близости от Тайваня. Эта акция была направлена на устрашение тогдашнего руководства Тайваня во главе с президентом Ли Дэнхуэем, действия которого рассматривались как курс на отход от политики «одного Китая» и чрезмерное сближение с США. В ответ на пуски ракет администрация Клинтона приняла решение направить в Тайваньский пролив две авианосные ударные группы. Китайское руководство убедилось в своей неспособности как-либо помешать американскому военному вмешательству в потенциальное обострение китайско-тайваньских отношений. С 1998 г. военный бюджет КНР стал ежегодно расти в среднем примерно на 15%⁴. Темпы ежегодного увеличения военных расходов несколько замедлились в 2016 г. по сравнению с 2015 и с тех пор составляют около 7% в год⁵.

В основу новой концепции военного строительства Китая легла стратегия активной обороны, то есть готовности защититься от нападения и нанести ответный удар в случае агрессии. При этом стратегия предполагает ряд следующих особенностей: готовность вооружённых сил захватить и удерживать инициативу, при этом не стремясь к захвату территории; способность ВС к активным манёврам в условиях локальной войны с применением высоких технологий; создание благоприятной внешней обстановки в сфере безопасности; способность в короткие сроки перевести страну на военное положение; разработка мер предотвращения и прекращения конфликта⁶. В случае столкновения c намного более сильным в военном отношении противником ВС Китая должны достичь локального военного преимущества и попытаться завершить конфликт до того, как противник сможет подтянуть свои основные силы. Большое значение уделяется получению информационного преимущества над противником, что ставит задачу уничтожения вражеских систем обнаружения, вычислительных систем и систем связи, что может быть достигнуто путём физического уничтожения, применения средств радиоэлектронной борьбы или вредоносного программного обеспечения⁷. При председательстве Ху Цзиньтао в военной доктрине Китая появился новый элемент – «невоенные действия вооружённых сил». Одной из «исторических миссий» НОАК Ху Цзиньтао назвал «поддержание мира во всём мире и содействие всеобщему развитию»⁸. Это заявление совпало с началом масштабной миротворческой деятельности китайских вооружённых сил.

В связи со сменой приоритетов частью военной реформы стало сокращение личного состава вооружённых сил, особенно сухопутных войск, конверсия военных предприятий, переоборудование объектов военной инфраструктуры, особенно в центральных районах страны, под гражданские нужды. Наряду с этим начался процесс сокращения кадрового состава военно-административных органов, уменьшения количества военных округов, вывода из структуры вооружённых сил вспомогательных и специальных формирований (железнодорожные, инженерные, пограничные, территориальные и др.). К 1991 г. численность Народно-освободительной армии Китая была сокращена с 4,5 млн до 3 млн человек, в 2012 г. составляла 2,285 млн человек. В 2015 г. была поставлена задача сокращения личного состава НОАК ещё на 300 тыс. человек. Одной из целей сокращений является изменение пропорций численности личного состава различных видов ВС. Предполагается увеличить долю военнослужащих ВВС и ВМС и довести численность сухопутных войск до менее 50% общей численности НОАК.

Основу структуры сухопутных войск КНР стали составлять армейские группы, число которых было сокращено с 18 до 13.

В 2001 г., во время председательства Цзянь Цзэминя, была предложена стратегия развития военно-промышленного потенциала и модернизации вооружённых сил, которая должна была проходить в три этапа: создание основ преобразований (до 2010 г.), достижение уровня сильнейших вооружённых сил в Азии (до 2010 г.), достижение уровня развития вооружённых сил передовых стран (до 2049 г.)⁹.

В 2006 г. при Ху Цзиньтао была принята дополнительная программа военной реформы. В её основу положены следующие компоненты: 1) переход от механизации войск к информатизации, повышение эффективности взаимодействия различных видов и родов вооружённых сил, приоритет развития стратегических ядерных сил, военно-морских и военно-воздушных сил; 2) использование научно-технических достижений, подготовка высококвалифицированных кадров, повышения эффективности использования военных расходов; 3) повышение гибкости и оперативности НОАК за счёт оптимизации её организационной структуры; 4) повышение боеготовности вооружённых сил, проведение большего количество учений и тренировочных мероприятий в различных условиях; 5) осуществление международного военного сотрудничества, участие в миротворческих операциях, антитеррористических мероприятиях, международных учениях¹⁰.

В настоящее время в КНР действует программа реформы вооружённых сил, предложенная Си Цзиньпином в 2015 г. Она непосредственно вытекает из идеи председателя КНР о великом возрождении китайской нации и связана с построением социализма с китайской спецификой. В основе программы лежит проведённый китайскими экспертами тщательный анализ программ военного строительства различных стран мира в разные исторические периоды, а также трудов иностранных специалистов, занимающихся исследованием этих проблем. Особое внимание было уделено изучению так называемой революции в военном деле и развиваемой Министерством обороны США "Третьей стратегии компенсации" (<em>Third</em><em> </em><em>Offset</em><em> </em><em>Strategy</em>)¹¹.

В военной стратегии КНР последней редакции (2015 г.) перед вооружёнными силами страны ставились следующие «стратегические задачи»: защита суверенитета и безопасности наземной, воздушной и морской территории Китая; защита территориальной целостности, защита интересов Китая в новых средах (космос, киберпространство); защита интересов Китая за рубежом; поддержание стратегического сдерживания и возможности нанесения ответного ядерного удара; участие в региональном и международном сотрудничестве в области безопасности, поддержание регионального и глобального мира; борьба с экстремизмом, сепаратизмом и терроризмом для поддержания политической безопасности и социальной стабильности Китая; осуществление аварийно-спасательных работ, помощь при стихийных бедствиях, защита прав и интересов, поддержка экономического и социального развития страны¹².

Основная цель нынешнего этапа реформы – механизация и информатизация вооружённых сил КНР. На 19-м съезде КПК в 2017 г. Си Цзиньпин заявил, что к 2035 г. Китай должен войти в число стран-лидеров инновационного типа. В то же время планируется «к 2035 г. в основном осуществить модернизацию национальной обороны и армии, а к середине нынешнего века полностью превратить народную армию Китая в вооружённые силы передового мирового уровня»¹³.

Подверглась преобразованиям и система управления вооружёнными силами страны. В 1983 г. был создан Центральный военный совет КНР, выполняющий параллельно с Военным советом ЦК КПК функции высшего государственного органа по управлению вооружёнными силами страны. Таким образом осуществляется параллельное руководство вооружёнными силами со стороны партии и государства. Члены ВС ЦК КПК избираются на пленуме ЦК партии, а члены Центрального военного совета – на заседании Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей. По мнению экспертов, одна из причин создания ЦВС – страховка на случай экстренной ситуации, когда эффективность партийных механизмов будет поставлена под сомнение. Четыре главных управления НОАК: Генеральный штаб, Главное политическое управление, Главное управление тыла и Главное управление вооружений были разделены на 15 отдельных структур. В рамках ЦВС был создан ряд новых структур. Управление политической работы ЦВС занимается вопросами партийного строительства в вооружённых силах, политическим воспитанием личного состава НОАК, обеспечением руководящей роли партии управлением человеческими ресурсами в вооружённых силах. Объединенный штаб (аналог Генштаба ВС РФ) сосредоточен на оперативно-стратегическом планировании и объединённом управлении войсками. Он больше не занимается задачами тылового обеспечения, мобилизации, сведены к минимуму хозяйственно-административные функции, из его подчинения выведен ряд учебных заведений¹⁴. Ключевое значение для модернизации вооружения НОАК имеют Управление разработки вооружений и Комитет по науке и технике. Управление разработки вооружений во многом перенимает опыт Управления перспективных исследовательских проектов Минобороны США (<em>DARPA</em>), особенно в том, что касается взаимодействия с гражданскими компаниями и университетами.

Вместо семи военных округов были созданы пять объединённых зон боевого командования видов вооружённых сил: Северная, Южная, Западная, Восточная и Центральная.

Виды вооружённых сил в Китае не выполняют функции оперативного управления войсками, эти вопросы находятся в ведении Объединённого штаба, Объединённого операционного командного центра ЦВС и объединённых зон боевого командования. Вместо этого они отвечают за военное строительство и подготовку личного состава. За время пребывания у власти Си Цзиньпина были созданы два новых вида вооружённых сил. В феврале 2016 г. на базе Второго артиллерийского корпуса были образованы Ракетные войска КНР, в декабре 2015 г. – Войска стратегической поддержки. В состав последних были включены ведомства, находившиеся в подчинении Генерального штаба, которые занимались разведкой, сетевыми операциями и операциями в киберпространстве. Кроме того, в ведении этих войск находятся военно-космическая деятельность Китая и средства радиоэлектронной борьбы. Они также занимаются защитой критической информационной инфраструктуры. 31 декабря 2015 г. был создан штаб Сухопутных войск НОАК, ранее этот вид вооружённых сил, считавшийся основным, управлялся непосредственно из Генерального штаба.

Одной из главных инициатив реформирования военно-промышленного комплекса КНР за последнее время стала попытка реорганизации структуры собственности государственных учреждений, занимающихся оборонными исследованиями с тем, чтобы их акциями можно было торговать на бирже, что должно способствовать привлечению капитала. Эту же задачу выполняют инвестиционные фонды, созданные рядом государственных и частных компаний. Кроме того, было предложено создать несколько инновационных центров оборонных исследований, которые служили бы локомотивами по продвижению передовых исследований и разработок в своих отраслях. К 2017 г. было создано 10 таких центров, наиболее значимые из которых задействованы в ракетном, военно-морском и авиационном секторах¹⁵.

В 2015 г. одним из оборонных приоритетов было объявлено развитие военно-гражданского взаимодействия. Руководит этим процессом Центральная комиссия по комплексному военному и гражданскому развитию. Наиболее плодотворное взаимодействие реализуется в таких сферах, как развитие инфраструктуры, закупка военного оборудования, подготовка личного состава, логистика, мобилизация военных ресурсов¹⁶.

Огромное значение в последние годы придаётся партийной работе в рядах вооружённых сил, повышению контроля КПК над НОАК.

Несмотря на значительный прогресс, достигнутый в результате преобразования вооружённых сил, НОАК продолжает отставать от передовых армий мира по уровню информатизации, технической оснащённости и мобильности войск, а также уровню подготовки кадрового состава¹⁷.

Китай разрабатывает и стратегию информационной войны, в которой, как отмечают эксперты, сочетаются точечные действия, направленные против ключевых объектов военной и гражданской инфраструктуры противника, и широкомасштабные мероприятия, с целью промышленного и иного шпионажа и оказания влияния на общественное мнение с привлечением широкого контингента специалистов в информационных технологиях, что напоминает стратегию "народной войны", но уже в киберпространстве¹⁸.

Рост военной мощи необходим Китаю прежде всего для обеспечения своих интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Для обеспечения дальнейшего экономического развития Китаю необходимо обеспечить себе доступ к морским торговым путям, а также природным ресурсам Южно-Китайского моря. Стремление Китая распространить свой суверенитет над упомянутой акваторией оспаривают Филиппины, Вьетнам, Индонезия и Малайзия. Наиболее активные споры ведутся вокруг Парасельских островов и островов Спратли, которые Китай считает своими на основании закона КНР 1992 г. «О территориальном море и прилежащей зоне»¹⁹. С 2015 г. КНР приостановила создание искусственных участков суши, однако строительство инфраструктуры (аэродромов, причалов, линий коммуникаций, казарм, административных зданий и пр.) продолжается. Наиболее активно оно ведётся на рифах Юншудао (Огненный крест), Мисчиф и Суби в составе архипелага Спратли. Предположительно застройка островов осуществляется с целью превратить их в базы поддержки ВВС и ВМС в ходе китайских военных операций в пределах первой и второй островной цепи, однако обеспечивать постоянное присутствие крупных соединений объекты не в состоянии. По некоторым сообщениям Китай планирует обеспечить бесперебойное энергоснабжение островов за счёт плавучей атомной электростанции, что значительно осложнит ситуацию в регионе²⁰. Все страны, оспаривающие право Пекина на Южно-Китайское море, являются союзниками или партнёрами США в области безопасности, что даёт Вашингтону основания для наращивания своего военного потенциала в регионе.

Принципиально важным обоснованием для развития военного потенциала КНР является необходимость предусматривать возможность обострения ситуации в Тайваньском проливе. В законе КНР "О противодействии расколу страны" 2005 г. говорится о возможности применения "немирных способов" для защиты суверенитета и территориальной целостности страны²¹, для чего происходит наращивание военной группировки в Нанкинском военном округе, проводятся во многом носящие демонстративный характер учения, на которых отрабатываются сценарии силового разрешения тайваньского вопроса. Нужно заметить, что успешность реализации таких сценариев во многом зависит от того, насколько успешно Китай сможет предотвратить вмешательство в конфликт вооружённых сил других стран, прежде всего США, что требует развития ракетного, а также противоракетного потенциала и противовоздушной обороны.

В целом сценарии, при которых было бы возможно широкомасштабное применение вооружённых сил Китая, включают применение военной силы против Тайваня; конфликт из-за территориальных споров в Южно-Китайском море; конфликт с Японией из-за территориальных споров в Восточно-Китайском море; вовлечение Китая в войну на Корейском полуострове; приграничный конфликт из-за территориальных споров или действий сепаратистов, укрывающихся в граничащих с Китаем странах; падение северокорейского режима; подавление масштабных внутренних беспорядков и сепаратизма²².

В XXI век китайские вооружённые силы вошли, будучи вооружёнными устаревшей военной техникой. Что касается сухопутных войск, они отличались низкой степенью механизированности и мобильности, основу их составляла лёгкая пехота и бронетехника. Бóльшую часть китайских танков составляли машины Тип 59 (<em>Type 59</em>) – модификация советского Т-54, устаревшего уже к 80-м годам прошлого века, и во многом схожие с ним Тип 79 и Тип 88. Только 10% китайской артиллерии представляли собой самоходные артиллерийские установки. Специалисты отмечали недостаточное количество боевых бронированных машин, большинство из которых составляли бронетранспортёры, а боевые машины пехоты были представлены <em>Wz</em><em> </em><em>501</em> – нелицензионными копиями советской БМП-1. Отмечался серьёзный недостаток армейских вертолётов, из которых вооружение несли только многоцелевые вертолёты <em>Harbin Z-9</em>²³. Со временем доля современных танков в танковом парке увеличивалась. К 2010 г. доля моделей Тип 96, Тип 98 и Тип 99 составляла около 28%. К 2017 г. их доля приблизилась к 50%²⁴. Несмотря на тенденцию к увеличению доли танков третьего поколения и сокращению доли танков первого и второго, Тип 59 и его модификации по-прежнему составляют около 42% общей численности танкового парка. Новейшие танки третьего поколения Тип 99 производятся в ограниченном объёме и размещены в резервных подразделениях, танки второго поколения, и так немногочисленные, подлежат сокращению и, возможно, будут сняты с вооружения. В настоящее время Китай занимает первое место в мире по числу боевых танков, находящихся в строю. Помимо танков на вооружении появились самоходные гаубицы <em>PLZ-05</em> и <em>PLZ-07</em>. Стали использоваться новые виды амуниции, такие как активно-реактивные снаряды, снаряды с лазерным наведением и др. Среди БМП появились такие машины, как <em>ZBD-03</em>, <em>ZBD-04</em>, <em>ZBD-05</em>, предназначенные для ведения десантных операций. На вооружении сухопутных войск появился ударный вертолёт китайского производства <em>CAIC</em><em> </em><em>WZ</em><em>-10</em>, основанный на российских конструкторских разработках, возросла общая численность вертолётов.

Военно-морским силам КНР в китайском военном планировании отводится особое место. Им принадлежит ключевая роль в концепции активной обороны – в случае агрессии или обострения ситуации в Тайваньском проливе или Южно-Китайском море обеспечить господство внутри так называемой первой цепи островов с целью постепенного захвата контроля над территорией между первой и второй цепью островов. Перед военно-морскими силами Китая также стоит задача охраны морских торговых путей и коммуникаций, имеющих ключевое значение для Китая²⁵. На начало XXI века в военно-морском флоте надводные корабли были представлены только эсминцами и фрегатами. Ни один из надводных кораблей не был укомплектован зенитными управляемыми ракетами дальнего радиуса действия, большинство кораблей вообще не имели таких ракет на борту. Из китайского подводного флота только несколько (около пяти) субмарин могли быть признаны современными и относительно бесшумными: проект 636 «Варшавянка» и Тип 039 – первая разработанная в Китае подлодка. Значительная часть подводного флота представляла собой устаревшие и шумные дизель-электрические подлодки, имеющие только торпедное вооружение или противокорабельные ракеты малой дальности. За время, прошедшее с начала XXI века, Китай продемонстрировал качественный скачок в развитии военного судостроения. На семи судостроительных верфях Китая с начала века было произведено больше кораблей, чем у его главных региональных конкурентов – Японии, Индии и Южной Кореи вместе взятых. По количеству малых надводных боевых кораблей за тот же период Китай опередил США. Приоритет был отдан многоцелевым военным кораблям, вооружённым современным противокорабельным, противолодочным и противовоздушным оружием с улучшенными системами обнаружения и защитой от обнаружения. В результате усилий по модернизации вооружённых сил ряды ВМФ пополнили эсминцы типа <em>052В</em><em>,</em> <em>052С</em> и <em>052D</em>, впервые в истории китайского флота несущие на борту современные системы ПВО – Бук <em>М1-2 </em>и <em>HHQ</em><em>-9</em> (аналогов российского С-300Ф). Противокорабельное вооружение <em>052С</em> представлено крылатыми ракетами <em>YJ-62 </em>дальностью до 222 км. Тип <em>052D</em> несёт на борту новейшие ракеты <em>YJ</em><em>-18</em> дальностью до 540 км. Некоторые новые и модернизированные эсминцы укомплектованы сверхзвуковыми ПКР <em>YJ-12</em> или российскими ракетами «Калибр». Большинство других кораблей этого класса имеет на вооружении ракеты <em>YJ-83</em> дальностью 120 км²⁶. Были приняты на вооружение новые классы фрегатов: тип 054 и тип 054А, впервые в китайских ВС укомплектованные противолодочными торпедами и вооружённые зенитными ракетами <em>HQ-16</em>. C 2013 г. на вооружение принимаются ракетные малозаметные корветы типа 056 и 056А, вооружённые противокорабельными ракетами <em>YJ-83</em>, которые обладают также противолодочными средствами. Кроме того, в военно-морском флоте появились примечательные корабли малого водоизмещения – ракетные катамараны класса «Хубэй» (проект 022). Они отличаются высокой скоростью и малозаметностью, вооружены противокорабельными крылатыми ракетами <em>Y</em><em>J</em><em>-82</em> и предназначены для боевых действий в составе больших групп. В 2012 г. был спущен на воду первый китайский авианосец "Ляонин". В 2017 г. был спущен на воду второй авианосец, проекта 001А, первый целиком построенный в Китае. В 2018 г. завершилось строительство четырёх малозаметных ракетных эсминцев типа 055, самых крупных надводных кораблей китайского флота²⁷. По водоизмещению они уступают только американским эсминцам типа <em>Zumwalt</em>. Вооружены противокорабельными крылатыми ракетами <em>YJ-18</em>. С 2007 г. на вооружении ВМФ КНР находятся десантные корабли типа 071, способные нести на борту вертолёты и современные десантные катера на воздушной подушке. Постепенному улучшению подвергся и подводный флот. С 2000 по 2017 г. было построено 28 дизель-электрических ударных, 6 атомных торпедных (типа 093, 093А) и 4 атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (типа 094)²⁸. Подводные лодки проекта 091 стали заменяться на модели типа 093 "Шань", которые отличаются большей скоростью и надёжностью. Увеличивалось количество подлодок типа 039. Подлодки типа 094, вооружённые БРПЛ <em>Jl-2</em>, стали основой китайского подводного потенциала ядерного сдерживания. На стадии разработки находится ПЛАРБ типа 096, способная нести новейшие БРПЛ <em>JL-3</em>. Разрабатывается атомная торпедная подводная лодка типа 093B. Авиация ВМФ Китая к началу XXI века состояла из копий советских бомбардировщиков Ту-16, Ил-28, истребителей МиГ-19, МиГ-21, нескольких истребителей-бомбардировщиков <em>Xian JH-7</em> китайского производства, нескольких патрульных самолётов <em>Shaanxi Y-8</em>. Впоследствии у России были закуплены специально разработанные для Китая Су-30МКК. Увеличивалось количество современных истребителей-бомбардировщиков <em>Xian</em><em> </em><em>JH</em><em>-7</em>, тяжёлых бомбардировщиков <em>Xian H</em><em>6</em>.

C 2017 г. началось увеличение численности морской пехоты КНР. Ранее в её состав входили 2 бригады численностью около 10 тыс. человек. Зона ответственности ограничивалась островами Южно-Китайского моря. К 2020 г. планируется расширение её состава до 30 тыс. человек (7 бригад), а задачи будут включать в себя экспедиционные операции за рубежом²⁹.

Китай обладает значительным по численности флотом кораблей береговой охраны – 1275 единиц, 225 из которых могут действовать за пределами прибрежной зоны. В их числе два крупнейших в мире катера береговой охраны класса «Жаотоу». В ходе модернизации Китай заменил почти все устаревшие крупные патрульные суда. Многие новые корабли оснащены водяными пушками, вертолётными площадками и аппарелями для быстрого спуска катеров-перехватчиков³⁰.

Совместно с береговой охраной зачастую действует «морское ополчение» Китая – нерегулярные формирования, состоящие в том числе из рыболовецких судов, танкеров и пр. В последнее время получило известность за счёт своих действий во время конфликта с Филиппинами у рифа Скарборо в 2012 г. и инцидента с Вьетнамом из-за китайской буровой платформы <em>HYSY-981</em> в 2014 году.

Военно-воздушные силы КНР на начало XXI века также были устаревшими за исключением нескольких истребителей Су-27 и Су-30 российского производства. На вооружении ВВС КНР не было ни одного тяжёлого бомбардировщика или малозаметного самолёта. Высокоточное оружие также не использовалось. Однако уже за первое десятилетие этого века ситуация серьёзно изменилась. На вооружение поступило около 150 истребителей четвёртого поколения <em>Chengdu J-10</em> китайского производства, а также Су-27 китайской сборки или его лицензионного варианта <em>Shenyang J-11</em>, также возросло количество закупленных у России Су-30. В начале 2017 г. был принят на вооружение китайский истребитель пятого поколения <em>Chengdu J-20</em>. В настоящее время ведутся испытания ещё одного истребителя пятого поколения – <em>Shenyang J-31</em>. За последнее время НОАК добилась значительного прогресса в развитии ракет класса "воздух-воздух". В 2015 г. ВВС КНР приняли на вооружение управляемую ракету малой дальности "пятого поколения" <em>PL-10</em>, предназначенную для ближнего маневренного боя, предназначенную для истребителей <em>J-10</em>, <em>J-20</em>, <em>J-11</em> и <em>J-16</em>. Ведутся разработки ракеты увеличенной дальности <em>PL-15</em> и сверхдальней ракеты с радиусом действия более 400 км. Парк военно-транспортных самолётов Китая, состоявший из российских Ил-76, пополняется за счёт первого китайского тяжёлого военно-транспортного самолёта <em>Y-20</em>. Завершаются испытания гидросамолёта <em>AG-600</em>, который может использоваться в том числе и для морского патрулирования. В настоящее время ВВС Китая занимают третье место в мире по числу пилотируемых воздушных судов (более 2700, включая 2000 боевых, около 600 из которых истребители четвёртого поколения)³¹.

Потенциал противовоздушной обороны НОАК дальнего радиуса действия в начале XXI века составляли по большей части аналоги советских ЗРК С-75 «Десна», имелись в наличии и закупленные у России С-300. ЗРК малого радиуса действия были представлены, в основном, копиями французского комплекса <em>Crotale</em>, а также российскими ЗРК «Тор». Позднее ряды средств ПВО пополняют разработанные в Китае ЗРК <em>HQ-12</em> и комплексы ПРО <em>H</em><em>Q</em><em>-9</em>, закупались усовершенствованные версии С-300 – С300ПМУ-2, а впоследствии и С-400.

Довольно значительным к началу века был китайский арсенал неядерных баллистических ракет меньшей дальности, представленный мобильными ракетами наземного базирования <em>DF-11</em> и <em>DF-15</em> в количестве примерно от 150 до 200 каждого типа. Фактор мобильности значительно повышает их выживаемость из-за трудностей с отслеживанием и нанесением упреждающего удара. Баллистические ракеты могут быть оснащены как обычным вооружением, так и ядерными боеголовками. Наращивание этого вида вооружений шло по пути увеличения не только количества, но и дальности, и точности баллистических ракет. К началу второго десятилетия XXI века на вооружение поступили десятки ракет средней дальности <em>DF</em><em>-21</em><em>C</em>, были завершены разработки противокорабельной ракеты <em>DF</em><em>-21</em><em>D</em> дальностью 1450 км. В 2015 г. общественности была продемонстрирована мобильная ракета <em>DF</em><em>-26</em> предположительной дальностью более 3500 км, способная достичь американских военных объектов на о. Гуам. По оценке экспертов, неядерные баллистические ракеты могут быть использованы Китаем для нанесения массированного удара по аэродромам и взлётным полосам, расположенным на Тайване, в Японии и на Гуаме, чтобы оттянуть момент вступления в бой расположенных там самолётов.

Стратегические ядерные силы КНР на начало 21 века состояли из МБР <em>DF-4</em> и <em>DF-5</em> (примерно по 20 единиц каждого типа) и неопределённого числа ракет средней и меньшей дальности. В 2006 и 2007 г. на вооружение поступили мобильные МБР <em>D</em><em>F</em><em>-31</em> и <em>DF</em><em>-31</em><em>A</em>. Однако их количество по-прежнему было незначительным. Боеголовки хранились отдельно от ракет-носителей и требовали длительной подготовки перед запуском. Кроме ракет носителями ядерного оружия к началу XXI века были подводная лодка типа 092, не осуществлявшая боевое дежурство и тяжёлый бомбардировщик <em>H-6</em>. В настоящее время в арсенале Китая находится от 75 до 100 МБР, включая <em>DF-5A</em> шахтного базирования, <em>DF</em><em>-5</em><em>B</em> с разделяющимися головными частями, уже упомянутые <em>DF-4</em>, <em>D</em><em>F</em><em>-31</em> и <em>DF</em><em>-31</em><em>A</em>. За последние годы ракетные войска КНР пополнились новыми образцами, такими как ракета средней дальности <em>DF</em><em>-16</em>, на стадии испытаний находится твердотопливная мобильная МБР <em>DF-41</em> c РГЧ ИН.

В Китае активно разрабатываются гиперзвуковые двигатели и гиперзвуковые планирующие летательные аппараты.

Развитие так называемой революции в военном деле под влиянием технического прогресса делает космическую сферу одним из приоритетов военного планирования. В случае Китая речь идёт о наращивании и совершенствовании космических компонентов систем наблюдения, навигации, связи, а также противоспутниковых возможностей. Последнее включает в себя средства обнаружения космических объектов и вывода из строя их датчиков, в основном при помощи лазерного излучения. В 2007 г. имело место физическое уничтожение метеорологического спутника при помощи баллистической ракеты. Военно-космические возможности были представлены одним фотографическим разведывательным спутником и одним военным спутником связи. Эта сфера в начале XXI века развивалась особенно интенсивно. К 2010 г. на орбите насчитывалось 7 спутников оптической разведки, 3 спутника, оборудованных РЛС с синтезированной апертурой, не менее восьми спутников электронной разведки³². В 2012 г. была запущена в эксплуатацию спутниковая навигационная система "Бэйдоу", аналог <em>GPS</em> и ГЛОНАСС. В 2007 г. Китай совершил первое испытание своих противоспутниковых возможностей, сбив находящийся на полярной орбите метеорологический спутник "Фэнъюнь-1С".

КНР добилась значительного прогресса в области беспилотных аппаратов. С 2010 г. Китай является крупным экспортёром военных беспилотников и мировым лидером на рынке коммерческих дронов. Конструкторские решения китайских беспилотных систем почти всегда почерпнуты из западных аналогов. Быстрое развитие беспилотной отрасли в КНР логично сочетается с попытками Китая выйти в мировые лидеры в области исследований искусственного интеллекта. По мнению многих экспертов, решающую роль в боевых действиях будущего будут играть системы, оснащённые искусственным интеллектом и обладающие высокой степенью автономности. Наиболее эффективными, по их мнению, станут группы («рои») беспилотников, объединённые в единую сеть под управлением ИИ. По некоторым данным, в 2017 г. Китай провёл испытания подобного «роя» из 119 дронов³³. Основными БПЛА на вооружении Китая являются <em>Wing Loong</em><em> </em><em>I</em> и его улучшенная версия <em>Wing Loong</em><em> </em><em>II</em>. Эти ударные беспилотники способны нести соответственно 200 и 400 кг полезного груза и оставаться в воздухе в течение 20 и 32 часов. Они могут быть оснащены различными вариантами ПТУР <em>HJ-10</em>, самонаводящимися бомбами семейства <em>LS</em>, в последнем случае – противокорабельными ракетами <em>YJ-9E</em>³⁴. Примерно такими же характеристиками обладает и семейсвто <em>Cai Hong</em>. В настоящее время разрабатывается БПЛА <em>CH-5</em>, который способен совершать автономные полёты по заранее запрограммированным маршрутам. Среди БПЛА нужно отметить стратегический разведывательный беспилотник <em>Chengdu Xianglong</em>, аналог <em>Global</em><em> </em><em>Hawk</em>, разрабатывается ударный БПЛА класса <em>Y</em><em>unying</em>. Встречаются и лопастные БПЛА с вертикальным взлётом, такие как <em>BH-90</em>, <em>BH-160</em>, <em>AV500W</em>, <em>QY-1</em> и др. В 2017 г. были завершены разработки первого в мире беспилотного самолёта-амфибии (<em>U</em><em>650</em>) и первого беспилотного экраноплана (<em>CH</em><em>-</em><em>T</em><em>1</em>)³⁵. Помимо летательных аппаратов разрабатываются и безэкипажые надводные суда, такие как быстроходный патрульный катер <em>B850</em>, противолодочное судно <em>С1500</em>, малозаметное многоцелевое судно <em>SeaFly</em> и др³⁶. Китай применяет в научно-исследовательских целях и необитаемые подводные аппараты, такие как <em>Qianlong-2</em> или <em>Haidou-1</em>.

Изменениям подверглось и качество личного состава НОАК. До 1999 г. вооружённые силы КНР комплектовались полностью из призывников. Срок службы в сухопутных войсках составлял три года, в военно-воздушных и военно-морских силах – четыре. В результате реформы 1999 г. срок службы был сокращён до двух лет, появилась военная служба по контракту. Требование к образованию призывников включают в себя обязательное среднее образование первой ступени (9 классов) для призывников из сельской местности, среднее образование старшей ступени – для жителей городов. Большую часть составляют призывники первой категории, однако имеется тенденция к повышению общего уровня образования. Во многом это объясняется тем, что с 2001 г. в НОАК стали отдавать приоритет призывникам из высших учебных заведений, которые получили возможность пойти служить до окончания вуза и продолжить обучение по завершении службы. Офицерский состав НОАК также стал более образованным. К 2013 г. почти все офицеры китайских вооружённых сил имели образование³⁷. Кроме того, в настоящее время отменено положение, согласно которому для того, чтобы стать офицером, выпускники вузов должны были пройти год обучения в военной академии. К профессиональной подготовке офицерского состава стали привлекать и гражданские вузы. Кроме того, выпускники университетов со степенью выше бакалавра получили возможность сразу получить офицерское звание: магистры – звание капитана, доктора – звание майора³⁸.

Постоянно совершенствуются мероприятия и подходы, касающиеся военной подготовки личного состава. В настоящее время приоритетом является проведение крупномасштабных учений, на которых отрабатываются совместные действия различных видов вооружённых сил, в условиях, максимально приближенных к боевым.

Военная реформа потребовала от руководства страны улучшения войсковой логистики. Во многом этому процессу способствует расширение интересов Китая за пределами своей страны, проведение миротворческих операций и претворение в жизнь таких масштабных международных инициатив, как «Один пояс и один путь». О необходимости осуществлять экспедиционные операции вдали от материкового Китая и другие действия по защите китайских интересов за рубежом говорится в стратегических документах КНР, в частности, вышедшей в 2017 г. «Белой книге о китайской политике сотрудничества в области безопасности в АТР»³⁹. Значительный прогресс произошёл в 2000 г., когда были созданы объединённые департаменты логистики в каждом военном округе, в результате чего повысилось её качество. Вопросы транспортировки, заготовки продовольствия и др. были частично отданы на аутсорсинг частным гражданским компаниям. Ряд баз ВМФ Китая был переделан для выполнения исключительно логистических функций. Были созданы специальные флотилии судов обеспечения, цель которых – улучшить эффективность морской логистики. Эта сфера деятельности наряду с остальными подвергается информатизации, улучшаются системы связи, системы электронного управления и учёта. В 2015–2016 гг. при Центральном военном совете был создан Департамент снабжения. В 2016 г. были созданы Объединённые силы логистической поддержки, которым подчиняются соответствующие управления зон боевого командования. Это имеет большое значение для обеспечения совместных действий различных видов вооружённых сил. Эта структура также отвечает за аутсорсинг различных элементов тыловой поддержки в гражданскую сферу и поддержку исследований и разработок технологий двойного назначения. Широкое использования НОАК гражданской инфраструктуры затрудняет распознание противником военных подразделений в случае конфликта⁴⁰.

Китайские вооружённые силы получили значительный опыт за время проведения миротворческих операций. В настоящее время Китай участвует в миротворческих миссиях под эгидой ООН в Южном Судане, Дарфуре, Ливане, Мали, Демократической Республике Конго, Западной Сахаре, Кипре, странах, участвовавших в арабо-израильских конфликтах. В настоящее время Китай находится на втором месте по размеру финансирования миротворческих миссий ООН, его капиталовложения составляют 10,25% их общего бюджета⁴¹. В 2017 г. КНР зарегистрировала постоянный миротворческий контингент при ООН численностью 8 тыс. человек⁴². Операция по сопровождению судов в Аденском заливе, продолжающаяся более 10 лет, потребовала от ВМФ Китая организации снабжения и технического обслуживания кораблей, по полгода находящихся вдали от территории государства. По пути к месту дислокации военные суда КНР обычно совершают заходы в порты других государств, имеющих выход к Индийскому океану.

Огромное значение для логистических возможностей Китая, особенно для операции в Аденском заливе и западной части Индийского океана, имеет открытие в 2017 г. первой китайской зарубежной военной базы в Джибути. Корабли, идущие в Средиземное и другие европейские моря, могут пополнить на ней запасы топлива и продовольствия.

Согласно представлениям китайского руководства, начало XXI века является временем уникальных возможностей для КНР, когда страна может, пользуясь достижениями в экономической сфере, продвинуть свои интересы в мире, защитить их от возможных посягательств иных держав и одновременно повысить уровень жизни населения. Иными словами, осуществить «китайскую мечту» о «великом возрождении китайской нации» и преодолеть наследие «столетия унижения». Однако продвижение китайских интересов неизбежно сопровождается подрывом американской гегемонии в экономической, политической и военной сфере, сложившейся в мире после второй мировой и холодной войны. Многие эксперты считают это соперничество, сопровождающееся похолоданием в двусторонних отношениях новой холодной войной между США и Китаем. Однако ситуация принципиально отличается от классического понимания этого явления. Наличие в Китае рыночной экономики и отсутствие у него стремлений к переустройству мира в соответствии со своей идеологией говорит в пользу отсутствия фундаментального идеологического противостояния между странами. Кроме того, отсутствуют чётко определённые «блоки» союзников двух стран. Китай является главным торговым партнёром как США, так и их союзников в регионе, а также расширяет политическое сотрудничество с некоторыми из них (Филиппины, Индонезия). Отдельные союзники США, включая Японию, наращивают свой военный потенциал не с целью выполнения союзнических обязательств, а потому что они сами, независимо от США, являются региональными соперниками Китая.

Военная модернизация КНР представляет серьёзный вызов для США из-за своего всеобъемлющего характера. Китай стремится достичь паритета или превзойти США по большинству систем вооружений, включая новейшие. Наиболее значительный прогресс за начало XXI века был достигнут в таких системах вооружений, как баллистические ракеты, истребители и подводные лодки. В пользу КНР говорит тот факт, что потенциальный конфликт с США скорее всего будет иметь место вблизи территории Китая, что значительно осложнит действия американских войск, и позволит Пекину достичь превосходства на море и в воздухе на начальном этапе конфликта⁴³.

Слабыми местами китайского военного потенциала остаётся недостаточное количество противокорабельных ракет (включая баллистические) большого радиуса действия, а также баллистических ракет дальнего радиуса действия вообще (например, способных достичь американских военных объектов на о. Гуам), ограниченный противолодочный потенциал, недостаточное количество самолётов военно-транспортной авиации и самолётов-заправщиков, что ограничивает радиус действия китайских ВС.

Преимуществом КНР является наличие элементов командной экономики и государственного контроля за разработкой и производством вооружений, что позволяет более эффективно направлять ресурсы и концентрировать их на нужных направлениях. Другое преимущество Китая – более низкая стоимость производства вооружений, подготовки кадров и повседневной деятельности вооружённых сил, ввиду того, что основная их часть сконцентрирована вблизи территории Китая. Соответственно, чтобы поддерживать существующий разрыв между развитием военных потенциалов двух стран, США будут вынуждены увеличивать и без того значительные военные расходы. Растущая военная мощь Китая размывает роль США как гаранта безопасности стран АТР. Большое беспокойство в США вызывают эффективные попытки Китая «догнать и перегнать» США в сфере наиболее передовых технологий, имеющих в том числе и военное применение: автономные системы, искусственный интеллект, квантовые технологии, сбор и анализ больших данных, полупроводниковые технологии, производство «умных» и наноматериалов, в рамках программ «Сделано в Китае – 2015», «План развития искусственного интеллекта нового поколения» и др.

При всех вышеупомянутых достижениях модернизации вооружённых сил Китая, Соединенные Штаты пока сохраняют технологическое преимущество перед всеми видами китайских систем вооружений. Ещё более значительно преимущество США в том, что касается логистики, боевого опыта и подготовки личного состава и организационной структуры.

По мнению экспертов, в рамках подготовки к возможному военному конфликту с Китаем, США стоит сконцентрироваться на средствах ведения воздушного боя, противоракетной и противовоздушной обороне, усилению потенциала обнаружения и отслеживания перемещений китайских войск, способности быстро сосредоточить как можно большее число кораблей, особенно авианосцев, и военно-морской авиации в западной части Тихого океана на момент начала конфликта⁴⁴. Большое значение для исхода конфликта будет иметь боеготовность и развитие вооружённых сил американских союзников в регионе, прежде всего Японии и Тайваня (в случае тайваньского сценария конфликта).

С приходом к власти администрации Дональда Трампа США взяли курс на трансформацию подхода к американо-китайским отношениям, привнеся туда значительный элемент соперничества, в том числе и в военной сфере. Вышедшие в 2017 и 2018 гг. соответственно Стратегия национальной безопасности и Национальная оборонная стратегия носят выраженный антикитайский характер. В этих документах обосновывается возвращение парадигмы соперничества между великими державами и необходимость выработки ответа на рост военного потенциала Китая. В то же время вторую жизнь получила концепция свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона, которой уже придерживается Япония. Точного официального определения концепции пока нет, но уже ясно, что она представляет из себя декларативную стратегию обеспечения свободы судоходства, свободы рынков и разрешения споров мирными средствами⁴⁵, признающую усиление роли Индии в регионе. По всей видимости, она является обоснованием необходимости противовеса китайскому влиянию в регионе.

Необходимость военной модернизации из-за угроз со стороны России и Китая подчёркивалась ещё при администрации Обамы. Её концептуальной основой стала так называемая «Третья стратегия компенсации» (<em>Third Offset Strategy</em>) – стратегия противодействия асимметричным, высокотехнологичным угрозам, связанным с ограничением доступа в район боевых действий при минимальном передовом присутствии. Военное ведомство США претворяет эту стратегию в жизнь с 2014 г. В основе стратегии лежат наработки американского военного ведомства по реализации комплекса мер под названием «Инициатива в области оборонных инноваций» (<em>Defense Innovation Initiative</em>), направленные на оснащение американских вооружённых сил передовым вооружением и оборудованием, а также на обеспечение стабильного финансирования оборонных исследований. Основные положения «инициативы» включают в себя формирование плана долгосрочных исследований по выявлению перспективных направлений создания новых военных технологий и способов их применения, усовершенствование комплексного планирования прикладных оборонных исследований, развитие оборонного научного сообщества и подходов к проведению военных учений, совершенствование тактики и стратегии применения ВС США с учётом технических инноваций, внедрение эффективных бизнес-моделей в процессы планирования, разработок и закупок вооружений⁴⁶. Третья стратегия компенсации, директивная концепция, которая ставит целью получение асимметричных преимуществ перед противником в пяти областях: машинное обучение, человеко-машинное взаимодействие, вспомогательные технологии (носимая электроника, экзоскелеты), сетевые системы вооружений, имеющие доступ к киберпространству, совместные действия людей и машин на поле боя⁴⁷.

Одна из концепций Министерства обороны США, имеющая отношение к Китаю, называется Объединённая концепция доступа и манёвра в глобальных общих пространствах» (<em>Joint Concept for Access and Maneuver in the Global Commons – JAM-GC</em>). Фактически это другое название стратегии «воздушно-морских операций» (<em>air-sea battle</em>), целью которой является повышение эффективности совместных действий подразделений ВВС ВМС США, в особенности в условиях противодействия противнику, применяющему средства воспрещения доступа/блокирования зоны (<em>A2/AD</em>).

В практическом плане противодействие китайскому военному потенциалу выражается в специфической структуре размещения ВС США в АТР и развитии определённых систем вооружений. В частности, предполагается размещать в АТР не менее шести готовых к бою авианосцев а также 60% подводных лодок. К 2020 г. планируется также увеличить долю кораблей, постоянно базирующихся в АТР, до 60%. В 2014 г. было заявлено об увеличении количества судов передового базирования в АТР до 67, количества ударных подводных лодок, постоянно дислоцированных на о. Гуам, до четырёх, а также разместить четыре боевых корабля прибрежной зоны (<em>LCS</em>) в Сингапуре, ещё семь в Японии⁴⁸. Кроме того, были подписаны соглашения с Филиппинами о предоставлении американским вооружённым силам расширенного доступа на военные базы страны, а также соглашение с Австралией о размещении там ротационного контингента Корпуса морской пехоты США. Были достигнуты договорённости с Южной Кореей и Японией о размещении на их территории элементов американской ПРО (<em>THAAD</em> и <em>Aegis Ashore </em>соответственно).

Приоритетные для закупок и развёртывания системы вооружений, которые признаются наиболее эффективными для противодействия военному потенциалу Китая, включают средства подводной войны (подлодки типа «Вирджиния», необитаемые подводные аппараты), авианосцы типа «Джеральд Р. Форд», эсминцы типа «Арли Бёрк», истребители <em>F</em><em>-35</em>, <em>Boeing F/A-18E/F Super Hornet</em>, самолёт РЭБ <em>Boeing EA-18 Growler</em>, самолёт дальнего радиолокационного обнаружения <em>Grumman E-2 Hawkeye</em>, противолодочный самолёт <em>Boeing P-8 Poseidon</em>, а также системы противоракетной обороны <em>Aegis</em><em> </em><em>Ashore</em>⁴⁹.

Главный урок, который должны извлечь Соединённые Штаты из роста китайского военного потенциала состоит в том, что они должны принять тот факт, что американское доминирование в АТР вряд ли будет и дальше сохраняться в неизменном виде и что США не смогут сохранять военное преимущество во всех областях, где они обладают им в настоящее время. Военное столкновение с Китаем неизбежно приведёт к значительным издержкам и потерям. Поэтому США следует тщательно продумать, в каких случаях им стоит идти на такие риски. Одновременно с этим нужно отдавать себе отчёт в том, что Китай не собирается намеренно провоцировать военный конфликт с США, так как это, несомненно, скажется самым негативным образом на достижении амбициозных целей КНР на первую половину XXI века.