Введение

Теме американо-британских отношений посвящено немало научных трудов в политологии. Однако приход администрации Дж. Байдена с новой, неолиберальной повесткой дня для американской политики и выход Великобритании из ЕС обозначили новый исторический рубеж в этих отношениях. Изменения, происходящие под влиянием упомянутых событий, заставляют внимательно взглянуть на то, как они отражаются на взаимодействии США и Великобритании. Перемены начала третьего десятилетия XXI века ставят многие вопросы и дают почву для размышлений о возможных трансформациях американо-британских связей в условиях разрушающегося либерального миропорядка. В этом контексте целесообразно с позиций сегодняшнего дня проанализировать содержание понятия «особые отношения», которое уже многие десятилетия характеризует узы, скрепляющие США и Соединённое Королевство.

Многие американские политологи признают особый характер отношений между двумя странами, выделяя те или иные их отличительные свойства. Так, по мнению ведущего эксперта по Европе Р. Эллеус из Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон), американо-британские межгосударственные отношения стоят над привходящими обстоятельствами – они выше изменений в руководстве и политике двух стран, выше личностных и конъюнктурных политических факторов¹. Даже такие радикальные сдвиги, как резкий переход от либерального курса Б. Обамы к апологетике американского эгоизма в президентство Д. Трампа и последовавший затем неолиберальный реванш Дж. Байдена, не привели к их дестабилизации. «Особые отношения» прочно укоренены в самой структуре межгосударственных взаимосвязей.

Тем не менее, в британском экспертном сообществе не утихают дискуссии о том, сохраняются ли «особые отношения» между США и Великобританией в наши дни, или они были порождением специфических условий холодной войны и с её окончанием утратили свои отличительные признаки. По мнению ряда политологов, именно совпадение ключевых интересов двух стран определяет «особость» их взаимоотношений; другие полагают, что объединяющей основой является приверженность одинаковым базовым ценностям; третьи выделяют то, что общие культурные корни, схожесть взглядов по принципиальным вопросам и один язык помогают сторонам без серьёзных последствий проходить периоды разногласий и напряжённости. Как замечает американский историк международных отношений А. Сир, «широкая политическая совместимость» государственных институтов и культурных условий двух стран помогает объяснить феномен американо-британских особых отношений; она позволяет Вашингтону и Лондону преодолевать возникающие трения, акцентируя их внимание на общем согласии². Английские политологи У. Риис и Л. Дейвис полагают, что «загадка “особых отношений” между США и Великобританией состоит в том, что и тридцать лет спустя после завершения холодной войны этот дискурс сохраняет свою актуальность», несмотря на огромные изменения в мире. По их мнению, «Великобритания погружена в стратегическое мышление Америки. Она смотрит на мир через призму тесного взаимодействия со своим большим союзником и разделяет многие американские представления и оценки угроз»³.

Формирование и эволюция «особых отношений» между США и Великобританией

В начале XX века в американо-британских отношениях происходили изменения, которые свидетельствовали о начавшемся потеплении между двумя державами после продолжавшейся более века непримиримой вражды. Этот исторический перелом подготовил почву для будущих стратегических договорённостей между Вашингтоном и Лондоном.

Лондон очень опасался охлаждения интереса Вашингтона к европейским проблемам. Его стратегический замысел состоял в том, чтобы привязать США к Европе для противоборства с СССР. Британские планы совпадали с американским намерением контролировать баланс сил в Европейском регионе, чтобы не допустить доминирования там какой-либо враждебной и конкурирующей державы. Великобритания с энтузиазмом поддерживала шаги Вашингтона, которые вели к созданию трансатлантического военно-политического блока (НАТО) и международной финансово-экономической системы либерального типа. Этот подход опирался на прочный двухпартийный консенсус британской правящей элиты. Американский политолог Г. Уилсон (Бостонский университет), говоря об истории «особых отношений» между США и Великобританией, отмечает существенный вклад, который лейбористское правительство К. Эттли внесло в создание НАТО и организацию мощного ответа Запада на Берлинский кризис 1948–1949 годов⁴.

Тема «особых отношений» проходила красной нитью на переговорах в Корнуолле 10 июня между президентом Дж. Байденом и премьер-министром Б. Джонсоном. Лидеры двух стран «согласились в том, что американо-британское партнёрство является сегодня более важным, чем когда-либо прежде ».⁵ Они подписали ««Новую Атлантическую Хартию», которая, по их замыслу, должна символизировать историческую преемственность тесных союзнических отношений двух держав. В этом документе, который содержит прямую отсылку к «Атлантической Хартии» 1941 г., стороны подтвердили общность позиций по ключевым проблемам современности – от обеспечения устойчивого развития экологически безопасной и открытой экономики, укрепления системы здравоохранения и защиты населения от пандемических угроз до борьбы с киберугрозами и противодействия террористам. США и Великобритания подчеркнули приверженность миропорядку, основанному на правилах, важность поддержания своего лидерства в науке и технологиях в целях безопасности и создания рабочих мест в экономике. Они выразили готовность действовать совместно, сталкиваясь с современными вызовами. Среди этих вызовов на первое место поставлена тема военной безопасности и сохранение международной стабильности, что напрямую перекликается с первой Атлантической Хартией. И лишь затем в документе упоминаются актуальные проблемы невоенного характера, над которыми две державы договорились совместно работать, – глобальное изменение климата, сохранение природы, кризисные ситуации в сфере здравоохранения, риски, связанные с появлением новых технологий.

В «Новой Атлантической Хартии» США и Великобритания подтвердили свои ядерные гарантии союзникам по НАТО и обязательства по коллективной безопасности. Они заявили, что «союзники и партнёры по НАТО всегда могут на нас рассчитывать, даже если они продолжают укреплять свои вооружённые силы»⁶. Этот тезис обращён в первую очередь к ЕС, который в своём поиске путей к «стратегической автономности» пытается подстегнуть процесс европейской военно-политической интеграции.

На доктринальном уровне приверженность британской стороны «особым отношениям» нашла отражение в обнародованном весной 2021 г. документе о национальной стратегии Великобритании в сфере безопасности, обороны и внешней политики, который определяет её приоритеты на период до 2030 года. Стратегия постулирует, что нерушимые связи с США и Европой (НАТО) являются фундаментом национальной безопасности Соединённого Королевства, и что отношения с американским союзником будут для него по-прежнему самыми важными⁷. США сохраняют свои позиции как крупнейшего торгового и инвестиционного партнёра Великобритании.

Правительство Б. Джонсона обязуется продолжать укрепление сотрудничества с американским союзником в сфере обороны, безопасности и разведки, а также вместе с ним вести борьбу против незаконных финансовых операций⁸. Обеспечение оперативной совместимости с вооружёнными силами США положено в основу национального военного строительства. Как отмечают английские эксперты, отношения двух стран в сфере обороны приобрели институциональные характеристики, сотрудничество носит рутинный и устойчивый характер: «взаимодействие между военными США и Великобритании глубоко укоренилось в организационных структурах, моделях поведения и даже в образе мышления»⁹.

В оценке России и Китая обновлённая стратегия Великобритании во многом совпадает с позицией администрация Дж. Байдена. Однако на китайском направлении она носит более нюансированный характер. Россия обозначена в документе как «главный противник», как «самая острая непосредственная угроза» для национальной безопасности, а Китай – как самая большая угроза экономической безопасности и «системный вызов» процветанию и ценностям Великобритании¹⁰. Вместе с тем Лондон выражает готовность к наращиванию торгового и инвестиционного сотрудничества с Пекином. Премьер Б. Джонсон, отвечая на критику консерваторов в парламенте, которые обвинили его в неоправданно мягкой позиции в отношении КНР, напомнил им о впечатляющем объёме двусторонней торговли, которая достигла 81 млрд ф. ст., и призвал к взвешенному и сбалансированному подходу. Он предостерёг против втягивания страны в холодную войну с Китаем и свёртывания двусторонних экономических связей.

В конце прошлого года правительство Б. Джонсона распорядилось аннулировать контракты с китайской IT-компанией «Хуавей» (Huawei). Администрация Д. Трампа добивалась от европейских союзников разрыва связей с китайскими поставщиками телекоммуникационного оборудования по соображениям безопасности. Премьер-министр Б. Джонсон заявил, что ранее приобретённые у «Хуавей» устройства и компоненты будут изъяты из британских коммуникационных сетей к концу 2027 года. Главная причина принятия такого решения – нежелание Лондона ставить под угрозу сотрудничество с США по обмену разведданными, которое исторически является знаком «особых отношений» между двумя странами.

Военное измерение «особых отношений»

В основе «особых» американо-британских отношений лежат двусторонние договорённости по военному, военно-техническому и разведывательному сотрудничеству, которые реализуются посредством конкретных согласований и мероприятий. Устойчивость и стабильность этим отношениям придают общие долгосрочные стратегические интересы, приверженность которым стороны сохраняют независимо от происходящих у них внутриполитических изменений. С британской стороны движущими мотивами военной интеграции с США являются: обеспечение надёжности американских гарантий безопасности; рационализация расходов на свои ядерные силы за счёт экономии на разработке дорогостоящих систем, имея возможность приобретать необходимые вооружения у США (БРПЛ «Поларис» (Polaris), «Трайдент II (D5)» (Trident II D-5); получение от американского союзника разведданных; доступ к американским военным концепциям и методикам боевой подготовки; поддержание каналов доверительной коммуникации с Вашингтоном по интересующим вопросам.

Тесное и многоплановое сотрудничество в сфере обороны и безопасности составляет сердцевину «особых» американо-британских отношений. Договорно-правовой основой для него являются соглашение 1947 г. о сотрудничестве в области радиоэлектронной разведки, соглашение 1958 г. по атомной энергии военного назначения, соглашения о приобретении Великобританией американских БРПЛ «Поларис» (1963 г.) и последующих систем стратегических ядерных вооружений. Одной из важнейших характеристик «особых отношений» является то, что сотрудничество в вопросах обороны генерирует собственную динамику и логику развития, которые делают его независимым от ситуации в других сферах двусторонних отношений (торговле, дипломатии и т.д.) и от политической конъюнктуры в каждой из стран.

В области оборонного сотрудничества США и Великобританию связывают оперативная и техническая совместимость вооружённых сил; совместное военное планирование; опыт взаимодействия в ходе военных кампаний и осуществления иных видов военной деятельности от Ирака до Балтики; совместные учения и тренировки; сотрудничество в космосе и киберпространстве. Анализируя особенности двусторонних отношений, У. Риис и Л. Дейвис замечают, что «в мирное время британская сторона использует понятие “особость”, чтобы убедить США в своей важности; в военное время она подаёт себя как “предпочтительного партнёра” Америки, готового платить кровавую цену. Это поведение контрастирует с другими американскими союзниками, которые избегают подвергать опасности своих военнослужащих»¹¹.

Взаимодействие между военными двух стран осуществляется на разных уровнях через разветвлённую инфраструктуру консультаций и сотрудничества, которая включает в себя множество двусторонних комитетов, рабочих групп, офицеров связи в штабных структурах высокого уровня, а также тренировки на военных базах и подготовку в ведущих учебных центрах друг друга. Верхний уровень – это связи между министерствами обороны США и Великобритании. По линии британского военного ведомства в Соединённых Штатах работают более 700 военных и гражданских служащих, в том числе в главных командованиях США – Центральном командовании (CENTCOM), Северном Командовании (NORTHCOM), Стратегическом Командовании (STRATCOM), Тихоокеанском Командовании (PACOM), Командовании киберопераций (CYBERCOM). С 2013 г. возродилась практика военного времени – регулярный прямой диалог между генштабами двух стран. Тесная координация осуществляется по линии видов и родов вооружённых сил. Особенно интенсивное взаимодействие, включая осуществление мероприятий по противолодочной обороне и ведению разведки, происходит между военно-морскими силами двух стран в стратегически важных акваториях мирового океана. В период холодной войны и после её окончания корабли британских ВМФ добывали и передавали американскому союзнику уникальную разведывательную информацию о местоположении подводных лодок противника, о намеченных для поражения целях на территории России, Китая и у восточного побережья Африки¹².

Великобритания стремится поддерживать высокий технологический уровень своих вооружённых сил, чтобы они могли взаимодействовать с американскими войсками. Однако разработка и приобретение современных вооружений становится всё более ресурсоёмким и дорогостоящим делом. Из-за бюджетных ограничений британское правительство отказалось от своих первоначальных планов закупить у США 138 многоцелевых истребителей пятого поколения F-35 «Молния II» (F-35Lightning II). Текущие контрактные обязательства предусматривают приобретение 48 этих самолётов до 2026 г. за 9,1 млрд. ф. ст. Чтобы избежать трений с американской стороной из-за сокращения закупок, Лондон обещал в будущем сделать новые заказы на эту технику. Правительство Б. Джонсона решило выделить на широкомасштабную модернизацию вооружённых сил дополнительно 24 млрд. ф. ст. (примерно 32 млрд долл.). Тем не менее, некоторые английские эксперты выражают сомнение: сможет ли Великобритания в будущем продолжать финансировать вооружённые силы на уровне, позволяющем сохранить их привилегированный статус среди союзников США?

Сотрудничество в области ядерных вооружений является одной из ключевых детерминант «особых» отношений между двумя странами. Взаимодействию с США в ядерной сфере Великобритания придаёт первостепенное значение не только как важнейшему связующему механизму трансатлантического альянса, но и как одному из главных атрибутов своего статуса в сфере международной безопасности. В декабре 1962 г. президент Дж. Кеннеди и премьер-министр Г. Макмиллан подписали пакт Нассау, в соответствии с которым США согласились поставить Великобритании ядерные БРПЛ «Поларис» для королевского подводного флота. Британские ядерные силы были приписаны к НАТО, но Лондон сохранял суверенное право на оперативное управление ими, а также на их применение в случаях, когда решит, что под угрозу поставлены высшие национальные интересы. Английский политолог П. Мелоун замечает, что «привязка британских ядерных сил к НАТО на деле означала всего лишь продолжение координации между США и Великобританией генеральных планов реагирования на период ядерного конфликта»¹³. Он подчёркивает, что хотя «произведённые в США стратегические ракеты после их размещения на подводных лодках Великобритании переходили под полное управление британской стороны», на деле было нереалистично представить себе условия, когда Лондон мог бы рассматривать использование этих вооружений без американского участия¹⁴. Британские средства мониторинга угроз для национального подводного флота тесно интегрированы с системами спутниковой и воздушной разведки США, и их эффективность во многом зависит от получаемых американских данных. Помимо укрепления связей с американским союзником в сфере стратегических вооружений важным вопросом для Лондона была рационализация расходов на национальную оборону. Как замечает П. Мелоун, «поставляемые американские технологии были полностью в пределах британских возможностей и могли бы быть воспроизведены самой Великобританией, но с бóльшими затратами»¹⁵.

Сменяющие другу друга британские правительства всегда поддерживали концепцию независимых национальных сил ядерного сдерживания, но эта «самостоятельность» основывалась на тесном сотрудничестве с США и зависела от поставок американских средств доставки. В начале 1980-х годов правительство М. Тэтчер одобрило планы переоснащения подводных стратегических ядерных сил, выбрав американские БРПЛ «Трайдент II (D5)» на замену «Поларис». Вопросами модернизации стратегических ядерных сил занимается и нынешнее правительство Б. Джонсона. В обновлённой стратегии национальной безопасности, представленной парламенту в марте 2021 г., и в программе развития вооружённых сил на период до 2030 г. (Defence in a competitive age) в общих чертах обозначены планы переоснащения ядерного подводного флота. Впервые с окончания холодной войны намечается укрепить потенциал стратегических сил, увеличив количество ядерных боезарядов на подводных ракетоносцах с 180 до 260. Однако из разъяснений официальных представителей Минобороны следует, что 260 – это предельный уровень, а не целевой ориентир для наращивания ядерных сил; конечный вариант будет определён позднее в зависимости от развития ситуации.

По мнению некоторых западных аналитиков, упоминаемая цифра в 260 ядерных боезарядов возможно связана с желанием британской стороны заинтересовать США в совместном производстве новых боеголовок W93. В прошлом году Администрация по национальной ядерной безопасности (National Nuclear Security Administration), входящая в состав Министерства энергетики США, приступила к разработке боеголовки W93 с боевыми блоками индивидуального наведения Mk7 – она мыслится как замена боеголовкам W76 и W88, размещённым на БРПЛ «Трайдент II (D5)». Конгресс выделил на 2021 фин. г. небольшую стартовую сумму, чтобы запустить финансирование программы W93/Mk7, хотя у Минобороны остаются сомнения в её своевременности. Один из доводов сторонников этой программы состоит в том, что разработка боеголовки W93 поможет Великобритании в модернизации её стратегического потенциала, так как британскому подводному флоту потребуется замена устаревающих БРПЛ «Трайдент II (D5)». Этот аргумент приводит в своём письме американскому Конгрессу и британский министр обороны Б. Уоллес. Соответствующее обращение он направил американским законодателям в апреле 2020 года. Старожилы Капитолия не могут припомнить столь откровенного лоббизма со стороны британского правительства. Необходимость финансирования программы W93 Б. Уоллес обосновывает тем, что данная мера «обеспечит дальнейшее углубление уникальных отношений между двумя странами в ядерной сфере и позволит Соединённому Королевству поддерживать морские силы сдерживания безопасным и гарантированным образом в ближайшие десятилетия»¹⁶.

Английская пресса ссылается на источники в Минобороне страны, которые предполагают, что США и Великобритания будут сотрудничать по созданию W93, но при этом Лондон намерен сохранить суверенитет над своими программами новых боеголовок и субмарин¹⁷. В прошлом году премьер-министр Б. Джонсон объявил о планах провести к середине 2030-х годов замену нынешних атомных подводных лодок типа «Вэнгард» (Vanguard, рус. «Авангард»), которые вооружены БРПЛ «Трайдент II (D5)» с боеголовками W76, новыми подлодками с БРПЛ, оснащёнными головной частью W93. Великобритания заинтересована в том, чтобы США взяли на себя основную часть бремени по разработке этой боеголовки. Британское военное ведомство сообщило, что на создание четырёх атомных подлодок нового поколения класса «Дредноут» (Dreadnought) потребуется 30 млрд ф. ст. и ещё 10 млрд ф. ст. на непредвиденные расходы.

Брексит и его первые последствия для американо-британских отношений

В январе 2020 г. Великобритания и Евросоюз подписали соглашение об условиях брексита и договорились о годичном переходном периоде. 1 января 2021 г. Соединённое Королевство вышло из единого рынка и правого пространства ЕС. За неделю до этого стороны подписали соглашение о торговле и сотрудничестве, которое регулирует их взаимоотношения в сфере экономики, ядерной энергетики, авиации, энергоснабжения, рыболовства, и в некоторых аспектах деятельности правоохранительных органов. Вопросы безопасности и внешней политики остались вне договорённостей – правительство Б. Джонсона отклонило предложения Брюсселя, так как они, по мнению Лондона, не представляют большой ценности для британской политики: многие ключевые вопросы решаются не в ЕС, а в НАТО, Группе семи (G7) или в рамках «большой европейской тройки» (Великобритания – Франция – Германия). Американские политики и эксперты либерального толка утверждают, что расчёт сторонников брексита на преимущества, которое должно принести сбрасывание оков ЕС, строится на ложных предположениях. Как пишет в своей книге высокопоставленный американский дипломат Э. Гарднер, «выход из ЕС в надежде, что укрепление отношений с государствами Британского Содружества, США и Китаем усилит позиции Британии, является ошибочным шагом»¹⁸. С этим мнением схожи оценки и других американских экспертов. Г. Уилсон считает резонным предположение, «что брексит уменьшит ценность Великобритании для США», и даже её преданность американскому союзнику не сможет компенсировать этот недостаток¹⁹.

Приход к власти новой администрации после победы Дж. Байдена на президентских выборах 2020 г. совпал с завершающим этапом брексита. Эти знаковые события обозначили начало нового периода в американо-британских отношениях после «эпохи Трампа», суть которой отражал девиз 45-го президента «Америка прежде всего». На совместной пресс-конференции по завершении переговоров с главой британской дипломатии Д. Раабом 3 мая госсекретарь США Э. Блинкен подчеркнул, что спустя три четверти века после знаменитой речи У. Черчилля в Фултоне «особые отношения между двумя страны сохраняются. Они работают. Они динамично развиваются». Он подтвердил, что «у Соединённых Штатов нет более близкого союзника, более близкого партнёра, чем Соединённое Королевство»²⁰. Совпадение или близость позиций двух стран по ключевым международным проблемам позволяет им осуществлять тесную координацию даже в кризисных ситуациях.

Определяя постбрекситную идентичность Великобритании как глобальной, нежели европейской державы, правительство Б. Джонсона в обновлённой стратегии, представленной парламенту 16 марта, подтвердило приверженность «особым отношениям» с США и выразило готовность всемерно помогать американскому союзнику в противодействии вызовам, которые создаёт для Запада политика России и Китая. Как полагает бывший заместитель главы Форин-офис С. Фрейзер, «Великобритания, учитывая структуру её отношений с другими странами, неизбежно должна повернуться к Америке. Для Байдена это открывает большие возможности»²¹. Однако, по мнению многих американских и британских политологов, в результате брексита «ценность Соединённого Королевства для Америки уменьшится, потому что оно больше не сможет служить мостом между США и Европой»²².

Планы британского правительства по укреплению сотрудничества в сфере обороны, безопасности и торговли с Австралией, Индией, Японией и Южной Кореей во многом совпадают с американскими стратегическими установками по геополитическому окружению Китая. Вместе с тем, из разъяснений английских официальных лиц следует, что новая стратегия предусматривает сдвиг, но не разворот Великобритании в сторону ИТР. В этом состоит её коренное отличие от того, что в своё время было предпринято администраций Б. Обамы. Здесь есть и другие важные нюансы. Если США открыто признают, что их действия в Индо-Тихоокеанском регионе направлены на сдерживание Китая, то Великобритания, лавируя, пытается совместить противоположные подходы – развивать торгово-экономические связи с КНР и одновременно помогать американскому союзнику выстраивать антикитайский альянс. В марте Британия объявила о планах отправить в Индо-Тихоокеанский регион ударную авианосную группу во главе с авианосцем «Королева Елизавета» (Queen Elizabeth) для проведения совместных учений с союзниками (в первую очередь с США и Японией) и демонстрации приверженности принципу свободного мореплавания. 22 мая авианосец вышел из военно-морской базы Плимута, начав 28-недельное плавание, во время которого он посетит, в частности, Индию, Японию и Южную Корею – ведущие державы ИТР, граничащие с КНР. Это сигнал Китаю, что Лондон присоединяется к усилиям Вашингтона, направленным на сдерживание китайских амбиций в регионе. В предстоящие годы Соединённое Королевство намерено усилить своё военное присутствие на Тихом океане, в том числе путём использования баз и портов в Австралии, Сингапуре, Японии, и в три раза увеличить территорию своей базы на побережье Омана. Никто другой из европейских союзников США не обладает сопоставимыми возможностями в ИТР за исключением, может быть, Франции. Это обстоятельство повышает ценность Великобритании в глазах Вашингтона. Однако именно Евро-атлантический мегарегион остаётся главным приоритетом в стратегии Великобритании: основной массив военных ресурсов и внешнеполитических усилий сосредоточен на Европе и направлен против России.

Подтверждение администрацией Дж. Байдена «особых отношений» с Великобританией не отменяет того, что между двумя странами могут возникать трения и размолвки. В апреле Дж. Байден объявил, что последние 2,5 тыс. военнослужащих США покинут афганскую территорию к 11 сентября. Лондон разочаровало решение американского президента о выводе американских войск из Афганистана. Как заявил начальник британского Генштаба генерал Н. Картер, «это не то решение, на которое мы надеялись»²³. Великобритания считает этот шаг преждевременным, полагая, что для него ещё не созрели необходимые условия – положение центрального правительства непрочно, и неизвестно, сможет ли оно бесконфликтно делить власть с «Талибан», при том, что афганская армия недостаточно сильна, чтобы обеспечить безопасность. Однако Лондон теперь вынужден тоже выводить свои подразделения, основную часть которых составляют 750 военных инструкторов. По мнению британских военных, уход международных сил создаёт риск, что полевые командиры разделят страну на сферы влияния и будут фактически в ней властвовать.

Другой причиной американо-британских трений стал «североирландский» вопрос. В сентябре 2020 г. премьер Б. Джонсон внёс в парламент законопроект о внутреннем рынке (Internal Market Bill), который предоставляет британскому правительству право по своему усмотрению вводить контроль на границе, несмотря на соглашение с ЕС об условиях брексита, подписанное в 2019 году. Лондон признал, что ряд статей законопроекта не соответствует этому соглашению. Перед Соединённым Королевством стоял вопрос, где проводить таможенно-нормативную границу c ЕС, чтобы защитить свой рынок: между Ирландией и Северной Ирландией или между Великобританией и Северной Ирландией. США и ЕС предупредили, что первый вариант является неприемлемым. В итоге британские власти остановили свой выбор на втором варианте.

Реализация британской стороной «Североирландского протокола», являющегося частью соглашения о выходе Соединённого Королевства из ЕС, вызывает напряжённость в регионе, на которую реагирует администрация США. Для перемещения продуктовых товаров из Великобритании в Северную Ирландию Лондон требует от компаний-поставщиков предоставление дополнительных таможенных деклараций и на границе подвергает перевозимые товары тщательной проверке на предмет соблюдения санитарных норм. При нехватке персонала таможенной службы это приводит к перебоям с некоторыми пищевыми продуктами в североирландских магазинах, что вызывает недовольство местного населения и провоцирует выдвижение политических требований, особенно со стороны юнионистской общины. Администрация Байдена призвала британские власти реализовывать «Североирландский протокол», чтобы не провоцировать напряжённость и не подрывать политическую и экономическую стабильность в Северной Ирландии²⁴.

Заключение

Великобритания занимает особое место в стратегии США. Это связано с совпадающими фундаментальными интересами Вашингтона и Лондона в сфере обороны, безопасности и внешней политики, с обширными торгово-экономическими связями и общими историко-культурными корнями. Как подметил в своей книге один из американских политических теоретиков Р. Кейган, в сравнении с европейскими континентальными державами взгляды Великобритании на многие международные проблемы наиболее близки к американским²⁵. Устойчивость «особых» американо-британских отношений обеспечивает прочная и разветвлённая структура межгосударственных связей. О плотности этих связей можно судить хотя бы по тому, что американское посольство в Великобритании – самое многочисленное в Европе (около 1100 сотрудников), в нём работают представители 46 американских федеральных министерств и ведомств.