Нагорнокарабахский конфликт продолжает оставаться одним из самых горячих на постсоветском пространстве, а потому наиболее опасным вызовом для Кавказа. Сегодня как никогда ранее становится все более очевидно, что этот конфликт не может оставаться неурегулированным целую вечность, и его придётся решать. Желание сдвинуть конфликт с мёртвой точки испытывают обе противоборствующие стороны. Главными признаками этого является попеременное возобновление боевых действий с обеих сторон вкупе с появляющимися время от времени заявлениями со стороны официальных чиновников, как Азербайджана, так и Армении о необходимости его решения.

Очередное обострение ситуации в Нагорном Карабахе в ночь на 2 апреля 2016 г., вылившееся в самое масштабное вооруженное противостояние на линии соприкосновения за 22 года с момента вступления в силу Соглашения о прекращении огня 1994 г [1] и принятого в его развитие Соглашения об укреплении прекращения огня в нагорно-карабахском конфликте 1995 г [2], стали свидетельством того, что все они утрачивают своего значения. Более того, апрельские события в зоне конфликта наглядно продемонстрировали и тот факт, что данный вопрос требует более решительных действий, способных изменить патовую ситуацию. Резкие за всё время конфликта высказывания официальных лиц Азербайджана в адрес Армении в связи с текущим обострением ситуации как нельзя ранее подтверждают это. Так посол Азербайджана в России Полад Бюльбюльоглу выступил с довольно жестким заявлением о том, что « решение его сейчас возможно только военным путем [3]».

5 апреля 2016 г. при посредничестве России вооруженный конфликт между самопровозглашенной Нагорно-Карабахской Республикой и ее бывшей метрополией Азербайджаном закончился перемирием, которое было заключено в Москве между начальниками генеральных штабов вооруженных сил Армении и Азербайджана Юрием Хачатуровым и Наджмеддином Садыковым [4].

Тем не менее, обе стороны конфликта – как Азербайджан, так и Армения, как и прежде, настаивают на своём: главное для Баку – это сохранение территориальной целостности, предполагающей непременного восстановления юрисдикции над территорией Нагорного Карабаха и семи прилегающим к нему районов, ныне подконтрольных армянским силам, а для Еревана – обеспечение гарантии самоопределения и безопасности для армян Нагорного Карабаха. К тому же, несмотря на упомянутое выше Соглашение о прекращении огня, которое было подписано всеми тремя сторонами конфликта - НКР, Арменией и Азербайджаном, Баку исключает участие Степанакерта в переговорах и продолжает настаивать на том, что не пойдет на уступки в вопросе своей территориальной целостности, а урегулирование конфликта должно быть проведено на основе известных четырех резолюций ООН [5].

В этих условиях президент Армении Серж Саргсян выступил с заявлением о приостановке переговоров между обеими противоборствующими сторонами, в котором он недвусмысленно заявил, что для его страны «нет причин для возобновления мирных переговоров с Азербайджаном по поводу спорной территории без гарантий безопасности», поскольку на сегодняшний день ситуация в зоне конфликта «совершенно иная [6]». Таким образом, официальный Ереван фактически дал понять, что не видит смысла в ведении переговоров с Баку, по крайней мере, до получения гарантий безопасности, то есть невозобновления вооруженных действий.

Однако, одним заявлением, сделанным армянским президентом, дело не закончилось, и Ереван пошел дальше в своем стремлении хоть как-то изменить ситуацию на свой лад. Уже 5 мая 2016 г. правительство Армении утвердило заключение по законопроекту «О признании Нагорно-Карабахской республики» (Арцах), которое было направлено на рассмотрение на внеочередном заседании парламента страны [7].

Наконец, 16 мая в Вене состоялась встреча президентов Азербайджана и Армении, которая была организована главами МИД стран-сопредседателей (Россия, Франция и США) Минской группы ОБСЕ, занимающейся процессом урегулирования нагорнокарабахского конфликта. Благодаря этой встречи удалось, по крайней мере , на некоторое время снизить накал ситуации. В совместном заявлении глав МИД стран - сопредседателей Минской группы ОБСЕ говорится, что президенты Азербайджана и Армении «договорились завершить в кратчайшие сроки механизмы ОБСЕ по проведению расследований (внедрение механизмов) для снижения рисков дальнейшего насилия [8]». Президенты также приняли решение «усилить возможности офиса личного представителя действующего председателя ОБСЕ, а также продолжить обмен данными о пропавших без вести лицах под эгидой Международного комитета Красного креста» [9].

Таким образом, выработка механизмов по снижению напряженности в зоне конфликта, способных вернуть обе конфликтующие стороны за стол переговоров, стала основным итогом венской встречи - обе стороны в очередной раз подтвердили, что карабахский конфликт не имеет военного решения.

Тем не менее, основная проблема на пути урегулирования этого конфликта – это бескомпромиссность обеих сторон, а не внешнее воздействие. Понятно, что если нагорнокарабахский конфликт вновь перерастет в военный, он затронет не только Армению и Азербайджан, но и Грузию, Россию, Турцию, Иран, а также производство нефти и газа в зоне Каспийского моря. Поэтому риски здесь крайне высоки, чего не могут не учитывать ни РФ, ни Запад.

Главное здесь – это убедить обе конфликтующие стороны в необходимости политики компромисса. Однако именно это крайне усложняет задачу в условиях постоянной флуктуации внешнеполитических приоритетов ключевых акторов этого конфликта – Азербайджана и Армении, равно как и отсутствие у обеих конфликтующих сторон должного внешнеполитического ресурса, необходимого для его урегулирования.

<h3 id="text_content_item_11"><strong>Азербайджан – ограниченность маневра на пути решения конфликта </strong></h3> <p>&nbsp;</p> <p>Одним из ключевых соображений, побудивших Азербайджан вернуться за стол переговоров с Арменией после апрельских событий, стали обозначившиеся в последнее время расхождения между Турцией и Западом в согласовании приоритетов. Это фактически свело на &laquo;нет&raquo; ожидаемую Баку поддержку со стороны Турции/Запада в отношении изменения ситуации в зоне конфликта.</p>

Другим соображением, подвигнувшим Азербайджан реанимировать переговоры с Арменией, стало как заявление президента Армении Сержа Саргсяна о приостановке переговоров, сделанное им сразу же после апрельских событий, так и упомянутое выше заключение по законопроекту «О признании Нагорно-Карабахской республики» ( Арцах).

Еще одним соображением, повлиявшим на ослабление накала страстей Баку, стали социально-экономические трудности, связанные, прежде всего, с резким падением цен на энергоресурсы, что в свою очередь способствовало девальвации национальной валюты. Это могло привести к негативным последствиям, чреватым для поддержания внутриполитической стабильности в Азербайджане.

Не в последнюю очередь на решение Баку вернуться к формату прерванных переговоров с Ереваном сказались и пока еще туманные перспективы, связанные с выходом Ирана в качестве альтернативного партнёра на энергетические рынки, позволяющие Тегерану повысить его капитализацию как энергетического и логистического центра.

Таким образом, все перечисленные выше факторы вернули Азербайджан за стол переговоров, что наглядно свидетельствует об отсутствии у Баку необходимых рычагов для урегулирования этого конфликта в одностороннем порядке. Несмотря на уверенность внешней политики Азербайджана, обусловленной, главным образом, запасами энергетического сырья, позволяющими ему позиционировать себя как самостоятельный игрок, независимая политика этой страны все же имеет свои определенные пределы, чего не может не понимать Баку.

<h3 id="text_content_item_16"><strong>Армения – узкие рамки для маневра </strong></h3> <p>&nbsp;</p> <p>Заключение по законопроекту &laquo;О признании Нагорно-Карабахской республики&raquo;, принятое парламентом страны 5 мая 2016 г. и направленное им 10 мая на рассмотрение на внеочередном заседании правительства страны, так и не было включено в повестку заседания парламента Армении. Данный законопроект был выдвинут оппозиционными депутатами Заруи Постанджян и Грантом Багратяном [10]. Как заявил заместитель главы МИД Армении Шаварш Кочарян, положительное заключение правительства по этому законопроекту - результат &laquo;обсуждений между Арменией и Карабахом с учетом внешних и внутренних факторов [11]&raquo;. В нем отмечается, что &laquo;Армения признает Нагорный Карабах как субъект деколонизации Советского Союза, который завоевал право на самоопределение [12]&raquo;. Также подчеркивается, что этот законопроект &laquo;не исключает определения волей жителей Нагорного Карабаха другого статуса в случае проведения референдума [13]&raquo;.</p>

Показательно, что время от времени отдельные депутаты выступали с заявлениями о признании Нагорного Карабаха, однако это никогда не принималось в расчет - официальный Ереван неоднократно объяснял непризнание Нагорного Карабаха своим нежеланием навредить ходу переговоров в рамках Минской группы ОБСЕ. Однако апрельское обострение ситуации в зоне конфликта, вынудило Армению пойти на подобный шаг. Вот почему на встрече с послами стран-членов ОБСЕ в Ереване, состоявшейся в самый разгар апрельских боевых действий, глава армянского государства заявил, что «если боевые действия перерастут в масштабную войну, то Армения непременно признает Карабах [14]». И, несмотря на то, что обе стороны при посредничестве Москвы договорились о прекращении огня, вопрос о признании НКР вновь актуализировался.

Представляется, что одной из главных причин, побудивших Армению вернуться к вопросу о признании Нагорного Карабаха, стало ее намерение изменить формат переговоров для обеспечения прямого диалога между Степанакертом и Баку, в котором Нагорный Карабах мог выступать в качестве полноценного участника переговоров. На взгляд Еревана, отсутствие за столом переговоров НКР является одним из ключевых препятствий, стоящих на пути урегулирования конфликта. При этом Ереван полностью осознает, что запуск процесса по признанию Нагорного Карабаха может крайне негативно повлиять на весь ход, пусть еще и не очень эффективного, но реально действующего переговорного процесса под эгидой Минской группы ОБСЕ. Таким образом, реализация этой цели могла позволить Еревану сделать первый шаг на пути признания независимости Нагорного Карабаха. Более того, на взгляд Армении, отнюдь не исключается, что сама постановка этой проблемы может создать для Баку такие условия, при которых необходимость продолжения переговорного процесса будет иметь для него такое же значение, какое она имеет для Еревана.

Другим соображением, способствующим Ереван вновь актуализировать проблему, связанную с признанием Нагорного Карабаха, стало скопившееся общественное недовольство, связанное как с излишне верноподданнической позицией Еревана в отношении Москвы, так и с отсутствием более ощутимых преимуществ от его членства в интеграционных структурах России и, прежде всего, в ЕАЭС. В какой-то мере это можно рассматривать как ответ Еревана на уклончивость Москвы сделать окончательный выбор между конфликтующими сторонами в условиях резкого обострения конфликта.

Однако, похоже, что официальный Ереван пока еще не готов обсуждать вопрос о признании НКР: согласно утвержденному правительством заключению, это будет всецело зависеть от «дальнейшего развития ситуации [15]».

Таким образом, именно неготовность Еревана решить вопрос о признании Нагорного Карабаха в настоящее время вернула его за стол переговоров с Азербайджаном. Ведь возможное признание Ереваном Степанакерта может умножить и без того немало проблем, стоящих перед Арменией. При этом основная проблема здесь заключается в отсутствии у Еревана внешнеполитического ресурса, необходимого для принятия подобных самостоятельных шагов, что отнюдь не определяется влиянием армянской общины в США и во Франции. Ведь Ереван вполне осознает и то, что этот шаг не получит должной поддержки как со стороны внешних акторов, так и всего мирового сообщества. К тоже же, возможное признание Нагорного Карабаха Арменией может способствовать выходу Азербайджана из Минской группы и обеспечить его переход на другие дискуссионные форматы, что идет вразрез с намерениями стран-сопредседателей, возглавляющих эту группу. В этой связи большое значение будут иметь позиции, которые займут все три страны, являющиеся сопредседателями Минской группы. Крайне важной в этом контексте будет и позиция Турции, которая становится все более самостоятельной в проведении своего внешнеполитического курса, учитывая ее особые отношения с Азербайджаном, а также реакция со стороны Ирана, умеющего свой взгляд на проблему Нагорного Карабаха. На взгляд Тегерана, «проблемы Кавказа могут быть решены только самими странами региона, а присутствие там нерегиональных игроков только ухудшает ситуацию [16]».

<h3 id="text_content_item_22"><strong>Запад в контексте урегулирования нагорнокарабахского конфликта </strong></h3> <p>&nbsp;</p> <p>Вашингтон крайне заинтересован в разрешении застарелых кавказских конфликтов и предотвращении новых, которые могут воспрепятствовать реализации финансируемых им экономических и энергетических проектов для транзита энергоресурсов Каспия с тем, чтобы установить более низкие цены на энергосырье, обойти Россию как ключевого поставщика энергоресурсов в Европу и не допустить канализации каспийских ресурсов в восточном (китайском и японском) направлении.</p>

В этом контексте резко актуализируется вопрос скорейшего урегулирования карабахского конфликта, являющегося камнем преткновения на пути дальнейшего развития американской политики в Закавказье. Только урегулирование этнотерриториальных конфликтов может обеспечить стабильность и целостность закавказских государств, столь необходимых Вашингтону для расширения и укрепления стратегического партнерства с ними.

Сегодня Вашингтон открыто демонстрирует намерение заняться урегулированием нагорнокарабахского конфликта самостоятельно в контексте своих планов относительно новой активной (наступательной) роли в Закавказье. Катализатором этого явились не только события на Украине, но и фактор непредсказуемости в контексте как всей ближневосточной тематики в целом, так и с сирийским кризисом в частности.

Показательно, что Нагорный Карабах - единственный из всех постсоветских непризнанных государств, который был включен в гуманитарные правительственные программы, предусматриваемые “Законом о поддержки свободы [17]”. Однако Раздел 907 [18] «Закона о поддержке свободы» ограничил предоставления помощи правительству Азербайджана до прекращения всех блокад и прочего наступательного использования силы Азербайджаном против Армении и Нагорного Карабаха. Раздел 907 был частично отменен только в 1999 году, когда 23 марта был принят законопроект “Акт о стратегии Шелкового пути” [19], который предусматривал оказание политического, экономического и прочего содействия 8 странам Центральной Азии и Южного Кавказа. Этот закон предоставлял президенту США возможность приостановить действие раздела 907, если это отвечает национальным интересам США в регионе. Сегодня Нагорный Карабах продолжает получать помощь, определяемую Конгрессом США и выделяемую Агентством международного развития (USAID) на развитие программ, имеющих гуманитарный и социальный характер. За последние 15 лет США предоставили гуманитарную помощь Нагорному Карабаху на 41 млн. долл [20]. Это вызвало большое раздражение в Баку.

Большую роль в продвижении положительно имиджа Нагорного Карабаха играет Армянский Национальный Комитет Америки (ANCA), который является крупнейшей и наиболее влиятельной организацией армянской общины США. Не последнее место в привлечении внимания мировой общественности к вопросу Нагорного Карабаха занимает и Армянская Ассамблея Америки (ААА).

Поэтому отнюдь не случайно, что семь американских штатов США - Гавайи, Калифорния, Луизиана, Род-Айленд, Массачусетс, Мен и Джорджия - признали независимость Нагорного Карабаха. Помимо этого, высший представительный орган власти австралийского штата Новый Южный Уэльс, а также региональный парламент Страны Басков приняли резолюцию в поддержку Нагорного Карабаха с просьбами к центральной власти признать его независимость. И хотя подобные действия никак не могут повлиять на положительное решение данного вопроса, значение «публичной дипломатии» в этом контексте играет большую роль, и это непреложный факт.

С момента апрельского обострения конфликта позиция Запада по отношению к вопросу его урегулирования заметно изменилась. Это объясняется рядом причин.

Представляется, что, во-первых, одним из ключевых соображений, побудивших Запад возобновить переговорный процесс между двумя противоборствующими сторонами – Азербайджаном и Арменией в срочном порядке, стали крайне обострившиеся отношения между США и Турцией за последнее время. Еще совсем недавно Запад рассматривал Турцию как возможный проводник своих интересов на Южном Кавказе и был готов оказывать Анкаре всемерную поддержку. На взгляд Запада, такое положение дел могло изменить ситуацию в зоне нагорнокарабахского конфликта. Однако стремительно набирающая обороты самостоятельность политики Турции в отношении США и ЕС стала вызывать у него опасения. Основные разногласия, возникшие в последние два года в отношениях между Анкарой и Вашингтоном, отражают разочарованность США нынешним направлением внутренней политики Турции. Это – противостояние между Турцией и курдами, которых Вашингтон в отличие от Анкары считает важными союзниками в борьбе против ИГИЛ, а также жёсткое давление этой страны на свободную прессу и оппозицию.

Во-вторых, намерение Запада возобновить переговорный процесс между Азербайджаном и Арменией в срочном порядке отчасти объясняется и комплементарной политикой Еревана, что дает Западу небеспочвенные основания, связанные с возможным дистанцированием Армении от ее стратегического партнера – России. К тому же активная поддержка со стороны влиятельной армянской общины, проживающей, главным образом, в США и во Франции, на взгляд Запада, может обеспечить Еревану более тесное сближение с ним.

В свою очередь, стремление Армении к интеграции с Западом связано, в первую очередь, с поиском выхода из региональной изоляции, в которой оказался Ереван в результате закрытия двух сухопутных границ – с Турцией и Азербайджаном, что не позволяет ему стать транзитным государством, имеющим выход в Европу. К тому же для Армении крайне важно не допустить монополизации карабахской темы Азербайджаном. Более того, сегодня Запад полным ходом обсуждает вопрос, связанный с отношениями между НАТО и Арменией в будущем.

29 февраля 2016 г. в Ереван прибыла делегация НАТО, а 2 марта министр обороны Армении Сейран Оганян провел встречу с Джонатаном Перишем, заместителем помощника генсека НАТО по вопросам оборонной политики и планирования, на которой обсуждались перспективы сотрудничества Альянса с Арменией [21]. В ходе же семинара «Отношения Армении-НАТО: перспективы и вызовы в преддверии Варшавского саммита», состоявшегося 3 марта в Ереване, представитель управления политики и безопасности штаб-квартиры Альянса Штефан Эльгерсма заявил, что Брюссель высоко ценит участие Еревана в «международных миротворческих операциях, и ее приверженность продолжению сотрудничества в этом направлении [22]». И хотя Ереван не может не понимать всех тех последствий, к которым может привести его «продвижение» на Запад, способное, на взгляд Армении, обеспечить ей более эффективное решение проблемы урегулирования конфликта, даже невзирая на особые отношения между США и Азербайджаном - ключевым энергетическим партнером Вашингтона в Закавказье, эта страна будет проводить свою комплементарную политику, и это реалии сегодняшнего дня.

В-третьих, еще одной причиной, побудившей Запад возобновить переговорный процесс между двумя противоборствующими сторонами в срочном порядке для обеспечения хотя бы временного перемирия между ними, могло стать пока еще не очень четкое намерение США реализовать имеющийся у них в настоящее время собственный план урегулирования конфликта, озвученный еще в 2014 г. американским сопредседателем Минской группы ОБСЕ Джеймсом Уорликом [23] , что стало своего рода ответом США на деятельность крайне неэффективной, с точки зрения Вашингтона, Минской группы ОБСЕ.

Однако шесть принципов по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, выдвинутые Джеймсом Уорликом, практически повторяют основные положения, которые содержатся в известных «Обновленных мадридских принципах», а также в «казанской дорожной карте», разработанной РФ. В настоящее время план Уорлика не предполагает оказание конкретной поддержки ни одной из конфликтующих сторон, однако само существование подобного плана, выдвинутого США, позволяет предположить их готовность урегулировать нагорнокарабахский конфликт в одностороннем порядке, чтобы занять в этом процессе лидирующую роль. В то же время в США есть понимание и того, что в условиях жесткого противостояния между РФ и Западом, необходимо было, прежде всего, восстановить переговорный процесс, чтобы сдвинуть ситуацию «с мертвой точки», что без участия России просто не представляется возможным.

Тем не менее, США продолжат и впредь предпринимать всяческие усилия на пути урегулирования конфликта, однако сложность решения этой задачи пока не позволяет Вашингтону действовать самостоятельно, что вынуждает его ограничиваться все еще форматом Минской группы ОБСЕ. Однако в этом контексте особо следует отметить тот факт, что зачастую США отводят куда меньшее значение роли исторических, культурных и религиозных факторов, а потому в своих оценках, имеющих место конфликтных ситуаций на постсоветском пространстве в целом, и в Закавказье, в частности, Вашингтон часто недооценивают роль традиционных, этнических, религиозных факторов, которые порой имеют куда большее значение, чем национально-государственная идентичность. Это является одним из основных недочетов политики Вашингтона, связанной с урегулированием этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве. Тем не менее, исход президентских выборов в США, которые должны состояться в ноябре 2016 г., активизируют политику как на всем постсоветском пространстве, так и в самом Закавказье, имеющим для Вашингтона критически важное значение, независимо от того, какая из двух основных партий США – республиканская или демократическая одержит на них победу.

<h3 id="text_content_item_36"><strong>Россия в контексте урегулирования нагорнокарабахского конфликта </strong></h3> <p>&nbsp;</p> <p>Несмотря на высокий уровень сотрудничества с Арменией, позиция России по урегулированию конфликта вокруг НКР формулируется в соответствии с согласованными Минской группой ОБСЕ принципами. Важно, чтобы процесс продолжался на основе соблюдения территориальной целостности Азербайджана и уважения других основополагающих норм международного права, без применения силы, говорилось в заявлении МИД России от 24 мая 2010 года [24].</p>

Москва постоянно выступает с заявлениями о том, что избирательные кампании в Нагорном Карабахе противоречат территориальной целостности Азербайджана, которую Россия поддерживает.

Россия инициировала подписание первой совместной декларации президентов Армении и Азербайджана с момента окончания военной фазы карабахского конфликта в октябре 2008 г. Тогда же Вашингтон активно поддержал создание трехстороннего переговорного формата (президенты РФ, Азербайджана и Армении). При участии Москвы Вашингтон также подписал такие ключевые документы, как "Базовые принципы [25]" (июль 2009 года), и Цюрихские протоколы [26] (октябрь 2009 года), ставшие базой для т.н. "Мадридских принципов", которые впоследствии были обновлены. Однако все эти попытки так и не увенчались успехом – обновленные «Мадридские принципы» не смогли продвинуть стороны конфликта даже к незначительному компромиссу.

В Кремле продолжают настаивать на том, что политический процесс и мирное урегулирование карабахского конфликта не имеют альтернативы и рассчитывают на «благоразумие конфликтующих сторон, призывая их избегать шагов, могущих привести к эскалации напряженности в регионе». Москва представила «дорожную карту [27]» по карабахскому урегулированию, которая в основном базируется на Мадридских принципах, разработанных Минской группой ОБСЕ еще в 2007 году. Она предусматривает передачу Арменией Азербайджану пяти из семи районов вокруг Нагорного Карабаха (пояс безопасности НКР), а также снятие Азербайджаном экономической блокады с Армении. В результате этого Нагорному Карабаху будет предоставлен временный статус, гарантирующий безопасность и самоуправление. После деэскалации конфликта, вопрос о проведении референдума об окончательном статусе НКР и статусе двух оставшихся районов будут вынесены на обсуждение. «Дорожная карта» также предусматривает размещение миротворческих сил в зоне конфликта, равно как и возвращение беженцев.

Во время своего двухдневного визита в Ереван, состоявшегося 21-22 апреля 2016 г., глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что «в контексте развития ситуации вокруг Нагорного Карабаха российская сторона твердо исходит из того, что Соглашение о прекращении огня 1994 г., а также принятое в его развитие Соглашение об укреплении прекращения огня в нагорно-карабахском конфликте 1995 г. имеют бессрочный характер и по-прежнему составляют основу перемирия в зоне конфликта [28]». Показательно, что эта позиция разделяется и другими странами-сопредседателями Минской группы ОБСЕ (США и Францией).

Однако, похоже, что в сложившейся ситуации Россия оказывается в сложном положении. В случае нарушения баланса, который пока еще удается сохранять Москве между двумя противоборствующими сторонами, и провозглашения Россией четкого курса на поддержку Армении, вероятность более тесного сближения Баку с Анкарой на всех направлениях будет высокой. Это может сильно обострить ситуацию в регионе, что чревато негативными последствиями, особенно в условиях жесткой конфронтации между Россией и Западом в целом, и российско-турецким кризисом, в частности.

Сложность ситуации, в которой оказалась Россия, заключается в том, что обе противоборствующие стороны – как и Армения – единственный союзник РФ в Закавказье, на турецкой границе которой располагается 102 российская база – Гюмри и имеющая членство в ОДКБ и в ЕАЭС, так и Азербайджан - стратегический партнер РФ, имеют для Россия огромное значение. Однако в ходе апрельских событиях в зоне конфликта Москва дала понять Еревану, что, несмотря на стратегический характер армяно-российских отношений, она не склонна ввязываться в вооруженный конфликт на стороне Армении. Для этого у Москвы, как представляется, имелись свои соображения.

Во-первых, Азербайджан занимает крайне благоприятное стратегическое положение и является своего рода мостом между Кавказом, Центральной Азией и Ближним Востоком. Россия и Азербайджан делят и акваторию Каспийского моря, и общую границу с Дагестаном, значение которой сегодня особо важно для национальной безопасности обеих стран с учетом угрозы укрепления там позиций «ИГИЛ», запрещенного в России. Несмотря на военно-техническое сотрудничество с НАТО, Баку в отличие от Грузии и Украины не заявляет о своей готовности вступать в альянс. Сегодня Азербайджан все еще стоит в стороне от интеграционных проектов, как под эгидой Брюсселя, так и Москвы.

Во-вторых, Азербайджан занял практически схожую с Россией позицию относительно ситуации на Ближнем Востоке. Это отчетливо проявилось и в отношениях двух стран к «арабской весне», и к сирийскому конфликту. В отличие от Турции, сегодняшний Азербайджан не столь терпимо относится к росту исламизма, захлестнувшего Анкару в результате проводимой Эрдоганом политики на снижение влияния относительно светски настроенной военной элиты, что в свою очередь способствовало укреплению власти религиозных исламских лидеров. Баку не склонен приветствовать радикальных перемен на Ближнем Востоке, так как опасается возможного повторения феномена «арабской весны» в своей стране. На взгляд же самих радикалов, Азербайджан является слишком светским государством, что вызывает у них озабоченность.

В-третьих, в сложившейся ситуации вокруг Турции, когда Анкара поссорившись не только с ближайшими соседями (Сирией, Ираном, Израилем), но и с Россией, США и ЕС одновременно, и оказалась в тяжелейшей ситуации и во враждебном окружении, Москва не может не понимать, что зависимость Азербайджана от Турции сильно преувеличена. В сложившейся ситуации Эрдогану придется все чаще смотреть в сторону своего стратегического союзника Азербайджана.

В-четвертых, балансируя между Баку и Ереваном, Москва не может не учитывать и того значения, которое может иметь Азербайджан для реализации стратегического транспортного коридора Север-Юг, в котором так заинтересована Россия. Ведь перспективы этого проекта, являющегося основным конкурентом «Южный газовый коридор», запуск которого позволит Европе диверсифицировать поставки энергоресурсов и таким образом резко снизить объем закупок российского газа , могут стать более обнадеживающими для России с учетом крайне обострившихся в настоящее время отношений между Турцией и ЕС.

Вот почему сегодня Москва будет всячески стараться сохранять статус-кво, избегая по возможности «интернационализации» региона. В то же время неспособность России сохранить статус-кво может вызвать у Москвы небеспочвенные опасения относительно будущего ее интеграционных проектов. Как пример - отсутствие консенсуса среди членов ОДКБ (Казахстан и Беларусь [29]) по поводу военно-политической поддержки Армении. Более того, вопрос ставится шире - насколько вообще возможно будет учесть и реализовать все разнонаправленные интересы членов ЕАЭС.

Таким образом, в настоящее время как обе противоборствующие стороны конфликта – Армения и Азербайджан, так и Россия и Запад все еще не готовы урегулировать нагорнокарабахский конфликт. Более того, и «Минская группа» ОБСЕ все еще не готова рассматривать ситуацию вне «Базовых принципов», ставших камнем преткновения на пути определения основного приоритета, а также порядка очередности действий, касающихся двух вопросов - освобождение оккупированных армянами районов Азербайджана и проведения референдума о самоопределении Нагорного Карабаха.

Тем не менее, нынешнее обострение ситуации показало, что в настоящее время обе противоборствующие стороны способны занять более активную роль в конфликте, даже несмотря на то, что до укрепления их собственной политической субъектности все еще далеко.

Именно поэтому представляется, что общий консенсус в пользу сохранения статус-кво, который был достигнут, главным образом, при посредничестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ, являющейся в целом локомотивом в переговорном процессе, где Москва может играть роль основного модератора, представляет собой все еще самый оптимальный вариант на пути его урегулирования, по крайней мере, на сегодня.