Введение

После выпуска «Обзора ПРО-2019» администрация Д. Трампа опубликовала бюджетный запрос на 2020 фин. г., в котором отсутствовали планы на некоторые программы ПРО. В течение 2019 и 2020 годов одни ключевые программы были сокращены либо отменены, другие были расширены, третьи – так и остались без существенного финансирования. Чтобы ответить на вопрос, насколько нынешняя политика США в сфере ПРО соответствует положениям, изложенным в «Обзоре ПРО-2019» и Национальной оборонной стратегии 2018 г., рассмотрим три основных сегмента политики администрации Д. Трампа в сфере ПРО, а также перспективы финансирования этих программ с учётом текущей бюджетной ситуации.

Национальная ПРО

В сфере НПРО одним из закреплённых в «Обзоре ПРО-2019» новшеств стал отказ от формулировки «ограниченная ПРО» как концепции построения национальной ПРО. Другим новшеством было рассмотрение возможности повышения числа противоракет, способных перехватывать МБР, путём добавления противоракеты SM-3 IIA (которая изначально создавалась для региональной ПРО) к системам НПРО.

Уже после выхода «Обзора ПРО-2019» произошёл первый отход от ориентира, указанного в этом документе. Из-за технологических проблем в разработке новой боевой части реконструированного перехватчика (Redesigned Kill Vehicle, RKV) кинетического перехватчика наземного базирования (Ground-Based Interceptor, GBI,) развёртывание дополнительных 20 единиц перехватчиков наземного базирования сместилось с 2023 на 2025 г.¹ В мае 2019 г. замминистра обороны по НИОКР М. Гриффин решил остановить программу RKV. В июне Управление правительственной отчётности раскритиковало эту программу. Установленный график был невыполним, перерасходы превысили 600 млн долл. (средняя сумма ежегодного финансирования этой программы в 2018–2019 фин. гг.², а военные сомневались в эффективности новой конструкции).

В августе программа реконструированного перехватчика была закрыта и стало ясно, что возникнет серьёзный пробел в и без того пока ещё ограниченной НПРО США, а предписание «Обзора ПРО-2019» будет выполнено с опозданием, как минимум, в 6 лет. Срок службы старых боевых частей заатмосферного перехватчика (Exoatmospheric Kill Vehicle, EKV), которые нужно было заменять на RKV, закончится во второй половине 2020-х годов. Новые модели EKV не делались, так как все ресурсы ушли на RKV³.

Производство новых перехватчиков наземного базирования не планируется. В МО и в компании «Рейтион» считают, что идущий ему на смену «перехватчик следующего поколения» (Next-Generation Interceptor, NGI) должен быть способным противостоять более широкому спектру ракетных угроз территории США⁴. По данным источников в МО и в ВПК, новая противоракета также будет кинетической. Возможно, по типу программы этот перехватчик мог бы быть основой многозарядного перехватчика (Multi-object Kill Vehicle, MOKV) для поражения нескольких объектов в облаке целей, в котором летит боеголовка⁵. Но Конгресс и Белый дом уже выразили скепсис насчёт первых планов НИОКР и затрат на новую противоракету в следующие 10 лет. Увеличение финансирования программы «Перехватчик следующего поколения» может отрицательно сказаться на других важных программах (например, на создании сенсоров космического базирования)⁶.

В свою очередь, сама программа «Многозарядный перехватчик» всё ещё не справилась с огромными технологическими вызовами. Изначально планировалось развернуть её к 2025 г., но в запросе Агентства по ПРО (АПРО) на 2020 фин. г. этой программе отведено всего лишь 13,6 млн долл. До этого два года подряд Конгресс ассигновывал на неё суммы в три раза меньше запроса администрации⁷. Таким образом, выполнение этой программы, указанной в «Обзоре ПРО-2019», остаётся под сомнением.

По мнению Т. Карако (Центр стратегических и международных исследований), запрос АПРО на 2020 фин. г. в сфере НПРО не соответствовал курсу Национальной оборонной стратегии 2018 г. на противостояние с великими державами, так как не способствовал созданию систем для отражения комплексных воздушных и ракетных угроз от этих держав. Та же программа MOKV оказалась сокращена, как когда-то в 2010 г., и попала в список так называемых «нефинансированных приоритетов» АПРО⁸, то есть в том случае если законодатели найдут дополнительные суммы финансирования, данная программа может быть продолжена. Но эта программа отнюдь не в первых строках списка «нефинансированных приоритетов».

Другой пункт улучшения НПРО США – внедрение противоракеты SM-3 IIA как дополнительного уровня в НПРО – предварительно запланировано на 2025 г.⁹ Уже была проведена компьютерная симуляция перехвата МБР с её помощью¹⁰. Демократы в Палате представителей в 2019 г. выступили против проведения реального испытания. Это связано с тем, что в случае его успеха речь пойдёт о серьёзном количественном увеличении возможностей НПРО. Это обострит отношения с Россией и Китаем, которые считают, что НПРО США могла бы снизить их потенциалы ядерного сдерживания. Тем не менее демократам не удалось отменить испытание. В итоговой версии закона «Об оборонных расходах на 2020 фин. г.» эта статья осталась¹¹.

В феврале 2020 г. директор АПРО вице-адмирал Дж. Хилл сообщил, что как и противоракета SM-3 IIA, региональная система ПРО «ТХААД» (THAAD) будет исследована на предмет возможности решения задач перехвата МБР на границе заатмосферного и конечного участка её траектории. Начнётся разработка новой противоракеты «ТХААД» для национальной ПРО, первые испытания которой запланированы на 2023 фин. г. Он отметил, что при входе боеголовки в атмосферу решать проблему отличия её от ложных целей проще¹². Подобное направление развития «ТХААД» не было упомянуто в «Обзоре ПРО-2019», то есть несмотря на неудачу в НПРО (закрытие RKV) исследуется возможность участия систем ПРО ТВД в защите от МБР. Успешность таких исследований пока что неясна. В то же время курс на интеграцию РЛС региональной ПРО (например, AN/TPY-2) в защиту от МБР был подтверждён в «Обзоре ПРО-2019»¹³. Таким образом, данное направление развития «ТХААД» является в некоторой степени логичной попыткой. В случае продолжения это вызовет негативную реакцию с стороны РФ и КНР.

Планы по расширению сети РЛС для НПРО были сильно сокращены¹⁴. Это ещё один отход от положений «Обзора ПРО-2019». В силе остался только план постройки РЛС LRDR на Аляске. Откладывание постройки двух РЛС (на Гавайях и в Японии) на неопределённый срок может быть следствием необходимости учитывать угрозы от гиперзвуковых систем, в борьбе с которыми эти дорогостоящие РЛС малоэффективны.

В «Обзоре ПРО-2019» речь также шла о развитии защиты от крылатых ракет. Глава Северного командования США генерал Т. О’Шонесси, повторив тезисы об угрозе крылатых ракет большой дальности со стороны России для континентальных США, говорил о постепенном движении от объектовой ПРО от крылатых ракет к защите от них всей территории Соединённых Штатов. Три элемента программы «План обороны страны» (Homeland Defense Design) включали сеть сенсоров и РЛС, «Совместную всеохватную систему командования, контроля и боевого управления» (Joint All-Domain Command and Control, JADC2), а также новые средства противодействия передовым угрозам от баллистических и крылатых ракет (БР и КР), гиперзвуковых систем (ГЗС) и беспилотных летательных аппаратов (БПЛА)¹⁵.

Региональная ПРО

Напомню, что в «Обзоре ПРО-2019» внимание обращено также на угрозу для войск США и их союзников в различных регионах мира от ракетных угроз. В частности, речь шла о наличии у РФ и КНР ракет малой, средней и промежуточной дальности. Предполагается, что для защиты войск США и их союзников необходимо построение интегрированной ПВО/ПРО.

Официально США до сих пор связывают построение европейской ПРО («Европейский поэтапный адаптивный подход») с ракетной угрозой со стороны Ирана. Хотя противоречия между США и Ираном в период президентства Д. Трампа и обострились, выполнение плана по развёртыванию системы «Иджис Эшор» (Aegis Ashore) в Польше откладывается теперь с 2020 на 2022 год¹⁶.

Эта уже вторая отсрочка могла быть одной из причин заявления главы Европейского командования США генерала Т. Уолтерса о необходимости наращивания численности кораблей с системой «Иджис» в Средиземном море с 4 до 6. Предложение было поддержано начальником штаба ВМС США адмиралом М. Гилдеем, но перспективы осуществления сомнительны. Во-первых, это не сочетается с тезисом «Обзора ПРО-2019» о выдвижении кораблей с системами ПРО в определённый район только во время кризиса¹⁷. Во-вторых, это отвлечение сил будет означать ослабление авианосных ударных групп¹⁸.

В развитии систем «Иджис» планируется интеграция новой корабельной РЛС SPY-6 вместо SPY-1. Представители АПРО давно отмечали, что РЛС SPY-6 благодаря большей дальности могла бы помочь в отслеживании гиперзвуковых угроз¹⁹. Есть мнение, что в связи с угрозой от противокорабельных КР Китая и России командование ВМС США хочет форсировать процесс развёртывания РЛС SPY-6 на кораблях²⁰. АПРО упомянуло возможность применения перехватчиков SM-6 против противокорабельных баллистических ракет²¹. Данный тезис также связан с региональной ракетной угрозой со стороны Китая, поскольку это пока единственная страна, имеющая противокорабельные баллистические ракеты.

Продолжается курс на наращивание численности кораблей с системами «Иджис». Сейчас есть 38 таких кораблей, планируется увеличить их число до 59 к концу 2024 фин. г.²² Подтверждено положение «Обзора ПРО-2019» на многолетние закупки противоракет SM-3 IB до 2023 фин. г. включительно, к концу 2021 фин. г. планируется довести их численность до 395, а численность SM-3 IIA до 60 единиц²³. Кроме того, закупки дополнительных единиц SM-3 IIA оказались в первых строках списка «нефинансированных приоритетов» на 2021 фин. г. Это говорит об их высоком значении для МО.

Также наверху списка «нефинансированных приоритетов» на 2021 фин. г. значится создание 8-й батареи «ТХААД»²⁴. К концу 2021 фин. г. планируется довести численность противоракет «ТХААД» до 625 единиц²⁵. Дальнейшее развитие РЛС AN/TPY-2 идёт в направлении способности отслеживания гиперзвуковых целей, а не только интеграции комплексов «Пэтриот» (Patriot) PAC-3 MSE. Остаётся общий курс на объединение систем ПРО в эшелонированную интегрированную архитектуру. «Система командования, контроля, боевого управления и связи» (C2BMC) должна в итоге обмениваться данными с системами GMD (национальная ПРО), «Иджис», «ТХААД», РЛС LRDR на Аляске, элементами ПВО/ПРО Армии США и инфракрасными сенсорами космического базирования (OPIR)²⁶.

По мнению Т. Карако, пункты запроса АПРО на 2020 фин. г. по развитию региональной ПРО гораздо больше соответствовали установке на соперничество с великими державами, чем пункты по НПРО²⁷. А закупка двух батарей израильской системы «Железный купол» (Iron Dome) в 2020 г. официально связана с защитой войск США от российских и китайских крылатых ракет²⁸.

Тема угрозы крылатых ракет (КР) для войск США и их союзников получила развитие в сентябре 2019 г. в связи атаками крылатых ракет и беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) на объекты саудовской нефтяной инфраструктуры. Ещё до этих атак аналитики отмечали, что крылатые ракеты дадут Ирану возможность обойти системы, предназначенные для перехвата баллистических ракет. КР сложнее заметить в полёте и для их обслуживания нужно меньше инфраструктуры, чем для баллистических ракет²⁹. влиятельных «мозговых центров» (Центр стратегических и международных исследований, Хадсонский институт, «Фонд защиты демократии»³⁰) выдвинули тезис о том, что успешная атака на саудовские объекты показывает наличие больших пробелов в ПВО/ПРО войск США перед российскими и китайскими КР. Системы «Пэтриот», присутствовавшие среди прочих систем вблизи объектов нападения, не могли защитить предприятия, так как КР и БПЛА летели на более низкой высоте и не были своевременно замечены имеющимися радарами ПВО/ПРО. Эксперты утверждали, что Армии США нужны, в частности, новые РЛС для «Пэтриот» с обзором на 360 градусов, актуальность которых назрела уже давно. Отмечалось, например, что ВМС США лучше подготовлены к таким угрозам и активно используют средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) в рамках ПВО/ПРО.

Космические сенсоры, защита от гиперзвуковых систем, меры «до пуска»

Среди передовых разработок ПРО, отмеченных в «Обзоре ПРО-2019», были выделены, как уже говорилось, НИОКР по защите от гиперзвуковых систем (ГЗС), а также создание сети сенсоров космического базирования. Новые концепции ПРО, указанные в «Обзоре ПРО-2019»: меры «до пуска» и перехват БР на разгонном участке.

Летом 2019 г. должен был быть представлен доклад относительно возможности создания ударных средств ПРО космического базирования, будь то перехватчики или лазеры (SBI/SBL). Но среди высокопоставленных чиновников МО только замминистра обороны по НИОКР М. Гриффин чётко высказывался в пользу данного проекта. Остальные высокопоставленные чиновники и военные в США не поддержали данный проект. Сама идея создания ударных средств ПРО в космосе имеет множество недостатков. Основные сторонники SBI – сенаторы-республиканцы Т. Круз и Дж. Кайл – больше не в комитете по делам вооружённых сил. А лидеры демократического большинства в Палате представителей уже сказали, что собираются усилить надзор за ПРО и будут отвергать программы, которые способствуют гонке вооружений³¹. Так, оборонный подкомитет комитета по ассигнованиям в своём законопроекте «Об оборонных расходах на 2020 фин. г.» обнулил финансирование НИОКР по лучу на нейтральных частицах, а также по другим проектам ударных средств ПРО в космосе (программа SBI). Интересно, что республиканцы не выразили серьёзной поддержки этим программам. Администрация и так запрашивала на эти статьи совсем мало средств – 34 млн и 15 млн долл. соответственно³². Уже в сентябре 2019 г. М. Гриффин признал, что разработка луча на нейтральных частицах отменена, так как общее финансирование ПРО ограничено, а эта программа не даст результатов в ближайшем будущем³³. В итоговой версии закона «Об оборонных расходах на 2020 фин. г.» было отменено важное положение о создании космической испытательной площадки для программы SBI. В то же время законодатели поддержали программу создания космических сенсоров для отслеживания БР и ГЗС³⁴.

Разработка лазера для ПРО хоть и остаётся одним из приоритетов НИОКР, но, как признал директор АПРО в феврале 2020 г., в запросе Агентства нет программ направленной энергии, все НИОКР по ним ведутся на уровне МО. Программа создания к 2025 г. лазера минимально необходимой для перехвата БР мощности в 500 кВт была среди «нефинансированных приоритетов» на 2020 фин. г., а нынешние ассигнования на неё – это лишь часть того, что в 2000-е годы получала программа «Лазера воздушного базирования» (ABL)³⁵. В марте 2020 г. появились сведения об остановке программ, связанных с перехватом БР на разгонном участке с помощью средств воздушного базирования³⁶. Среди тех программ было не только создание БПЛА с лазером, но и интеграция истребителя F-35 в решение задачи перехвата БР. Если так, это станет ещё одним отходом от положений «Обзора ПРО-2019».

Одна из самых перспективных программ – сенсоры космического базирования, создание которых связано с более долгосрочным проектом по построению защиты от ГЗС. Планируется, что эшелон сенсоров космического базирования будет состоять из двух отдельных группировок. Одна – для сопровождения и распознавания БР, другая – гиперзвуковых ракет (программа «Космические сенсоры для отслеживания гиперзвуковых и баллистических целей» (Hypersonic and Ballistic Tracking Space Sensor, HBTSS). Это позволит США использовать арсенал перехватчиков более эффективно для борьбы с широким спектром угроз³⁷. По мнению М. Гриффина, ГЗС заметить и отследить в 10–20 раз тяжелее, чем МБР. Поэтому нужна широкая сеть сенсоров на низких орбитах. ГЗС невозможно засечь с помощью спутников на геостационарной орбите³⁸.

Создаваемая Агентством по ПРО сеть HBTSS будет входить в более массивную космическую архитектуру сенсоров на низких орбитах (Proliferated Low Earth Orbit, P-LEO), планируемую Агентством по космическим разработкам (образовано в 2019 г. в рамках создания Космических сил США). Также эта сеть будет частично входить в эшелонированную архитектуру постоянных инфракрасных сенсоров на высоких орбитах (Overhead Persistent Infrared, OPIR) для обнаружения и сопровождения появляющихся угроз. Кроме того, АПРО будет координировать программу «Блэкджек» (Blackjack) совместно с Агентством передовых оборонных исследовательских проектов (ДАРПА)³⁹. Одна из задач программы – создать возможность обмена данными между спутниками без необходимости отправлять информацию в наземные центры для обработки⁴⁰.

М. Гриффин является сторонником построения архитектуры в несколько сотен малых спутников. Они могут быть задействованы для ПРО, а также для «позиционирования, навигации и согласования». Он считает, что со временем расходы на выполнение задач будут уменьшаться. Наличие множества спутников также даёт бóльшую гибкость при атаке со стороны противника. В случае атаки возможности сократятся, но не исчезнут. Шесть больших спутников на средней орбите легче вывести из строя, чем несколько сотен на более низкой орбите⁴¹.

По мнению Т. Карако, объём и конфигурация бюджета на 2020 фин. г. неадекватны для разработки и развёртывания сенсоров в космосе в обозримом будущем. В запросе на 2020 фин. г. эта программа была среди «нефинансированных приоритетов»⁴². Тем не менее АПРО заявляет о возможности развёртывания HBTSS «в течение трёх лет»⁴³.

В рамках последнего обсуждаются некинетические средства, например, лазеры. Но лазеры теоретически эффективны только против БР на разгонном участке, когда она выводит гиперзвуковой планирующий блок (ГПБ) на нужную высоту. Сами ГПБ и гиперзвуковые КР могут выдержать попадание лазера, ведь они изначально созданы так, чтобы выдерживать экстремально высокие температуры, вызванные полётом на гиперзвуковой скорости⁴⁴. Кибероперации и РЭБ возможны только в рамках мер «до пуска», так как радиосигнал к ГПБ извне не проходит сквозь плазму, образующуюся при полёте на гиперзвуковой скорости⁴⁵.

Обсуждается возможность перехватить ГЗС кинетической противоракетой (1) на этапе полёта на границе атмосферы на скорости более 5000 км в час (в 5 раз больше обычной КР) или (2) на конечном участке, когда скорость объективно снижается из-за входа в атмосферу и активного маневрирования. Уже в «Обзоре ПРО-2019» утверждалось, что МО успешно показало ограниченную возможность защиты от ГПБ на конечном участке⁴⁶. Замминистра обороны М. Гриффин выступил за разработку системы перехвата ГЗС до её входа в атмосферу, так как это сравнительно долгая стадия полёта, когда снаряд не меняет курс неожиданно. На конечном участке ГЗС начинает маневрировать и перехватить его становится в разы сложнее. Для такого сопровождения нужно увеличивать дальность РЛС⁴⁷. Как было указано выше, именно этим улучшением заняты производители радаров региональной ПРО (AN/TPY-2 и AN/SPY-6).

Программа разработки кинетического перехватчика для ГЗС (проект «Глайд брейкер» (Glide Breaker) ведётся в ДАРПА, хотя в бюджетном запросе на 2019 фин. г. об этом не упоминалось⁴⁸. В то же время целый ряд экспертов из разных центров утверждают, что нынешние системы региональной ПРО («Пэтриот», «ТХААД», SM-3, SM-6) имеют определённую возможность обеспечить объектовую ПРО от гиперзвуковых блоков и ракет на конечном участке. Говорится, что, хотя ГПБ маневрирует при подходе к цели, его скорость в атмосфере становится ниже, чем у боеголовки БР⁴⁹. Кроме того, рядом с ним нет ложных целей, которые обычно имеются рядом с боеголовкой БР в полёте⁵⁰. Указанные системы ПРО надо разворачивать вблизи предполагаемых целей ударов ГЗС, хотя, признаётся, что даже это не даёт гарантий какой-либо защиты⁵¹. Эксперты из числа бывших военных поддерживают улучшение имеющихся противоракет, чтобы они могли решать задачи перехвата ГЗС, а создание новой противоракеты слишком затратно и технически неосуществимо. Также они отмечают, что стоимость перехвата остаётся проблемой, поэтому нужно рассматривать доктринальные и технологические решения (например, опять же меры «до пуска»)⁵².

Тенденция на совершенствование систем региональной ПРО с целью придания им возможности (хотя бы ограниченно) решать задачи перехвата ГЗС была видна в «Обзоре ПРО-2019». Там говорилось об угрозе ГЗС как для территории США, так и для их войск и союзников в различных регионах мира⁵³. Соответственно, в запросе на 2021 фин. г. появилась новая программа «Региональной системы для защиты на планирующей фазе» (Regional Glide Phase Weapon System). При этом, если в запросе на 2020 фин. г. разработка защиты от ГЗС была не в первых строках «нефинасированных приоритетов», то в запросе на 2021 фин. г. эта программа уже наверху подобного списка⁵⁴. АПРО обдумывает возможность развёртывания первой системы (морского базирования) до конца 2020-х годов⁵⁵.

Как известно, концепция ПРО «до пуска» широко упоминались в тексте «Обзора ПРО-2019». В рамках технического развития данной концепции аппарат замминистра обороны по НИОКР разместил заказ на разработку соответствующей системы для установки на космические спутники «Прототип устройства своевременного целеуказания» (Time-Sensitive Target Mission Payloads Demonstration). Цель – снизить время обнаружения ПУ с помощью спутников⁵⁶. Позиция Комитета начальников штабов относительно данной концепции снова была подтверждена генералом П. Селвой, который сказал, что кинетический перехват всегда будет давать преимущество атакующей стороне. При этом он сделал акцент на выведении из строя систем командования и контроля противника, а не только на уничтожение ракет противника до их пуска⁵⁷.

Перспективы финансирования

Сразу после выпуска «Обзора ПРО-2019» эксперт из числа сторонников наращивания ПРО, Р. Хайнрикс (Хадсонский институт), сообщала, что «представители администрации говорили, что в бюджете может просто не быть денег на ПРО». По мнению Ф. Роуза (Брукингский институт), МО из-за нехватки денег, возможно, не сумеет одновременно и поддерживать имеющиеся системы и создавать новые. Бывший сотрудник аппарата сенатского комитета по делам вооружённых сил Р. Филдхауз подтверждал, что демократы, имеющие большинство в Палате представителей, будут оказывать наибольшее влияние на бюджет⁵⁸. Это может серьёзно отразиться на выполнении администрацией Д. Трампа всех тех проектов в военной сфере, которые она наметила. Например, наращивание ВМФ до 355 кораблей, полное обновление всех трёх частей стратегических ядерных сил (новые МБР GBSD, новые ПЛАРБ класса «Колумбия», новые стратегические бомбардировщики B-21) и другие планы. Скорее всего, администрации и дальше придётся выбирать, какие программы ПРО сократить, а какие отложить на неопределённый срок.

Запрос администрации на 2020 фин. г. на все программы ПРО (13,6 млрд долл.) немного выше, чем за год до того, но всё равно был на 12% ниже суммы, ассигнованной на 2019 фин. г. По мнению Т. Карако, АПРО, как и другие агентства, может столкнуться с давлением в условиях модернизации ядерных и неядерных вооружений США⁵⁹. В 2019 фин. г. АПРО достигло самого высокого уровня финансирования за счёт закупок старых систем. В то же время суммы НИОКР новых систем сокращаются. Например, на технологию отличия БГ от ложных целей было запрошено всего 15 млн долл. Среди «нефинансированных приоритетов» на 2020 фин. г. оказались такие программы, как разработка космических сенсоров, программа MOKV, перехватчик для ГЗС, лазеры для ПРО⁶⁰. Помощник министра обороны Дж. Андерсон признавал, что МО ещё только предстоит решить какие из передовых разработок продолжать дальше⁶¹. Судя по развитию событий в сфере передовых проектов, первые сокращения уже произошли.

Запрос на все программы ПРО на 2021 фин. г. – 20,3 млрд долл. Из них 9,2 млрд долл. – для АПРО. 7,9 млрд долл. – на программы ПРО вне Агентства (спутники OPIR; и РЛС большой дальности; закупки перехватчиков PAC-3 MSE, SM-2 и SM-6). 3,2 млрд долл. – на меры ПРО «до пуска» (разработка ГЗС и киберсредства)⁶². Примечательно, что несмотря на найденные в результате аудита в МО дополнительные средства и несмотря на снижение суммы всего бюджетного запроса на национальную оборону на 2021 фин. г. (в сравнении с запросом на 2020 фин. г.), администрация Д. Трампа распределяет новое финансирование в сокращённом круге программ ПРО⁶³. Изначально запрос делался в декабре 2019 г., а результаты аудита стали известны только к февралю 2020 г. Поэтому составляемый в феврале список «нефинансированных приоритетов» на 2021 фин. г. (точнее его первые несколько статей) лучше всего отразили, основные акценты администрации в сфере ПРО на данный момент. Учитывая всё вышесказанное, это следующие программы: NGI, SM-3 IIA, THAAD, HBTSS, защита от ГЗС.

Заключение

В сфере национальной ПРО из-за технологических проблем имеет место тактический отход от положений, изложенных в «Обзоре ПРО-2019». Закрытие программы RKV означает новую задержку в развитии НПРО США, то есть даже при второй администрации Д. Трампа Соединённым Штатам ещё может не удастся повысить количество развёрнутых GBI. Тем не менее это именно тактический отход от планов, так как НПРО остаётся среди приоритетов. Важность создания нового перехватчика для НПРО никем не оспаривается. По сути, основной вопрос – дата развёртывания (до или после 2030 г.). Сокращены планы по развитию сети РЛС для НПРО. Медленно идёт развитие программы защиты континентальной территории США от крылатых ракет. Единственным выполняемым положением «Обзора ПРО-2019» в сфере НПРО является интеграция систем региональной ПРО в защиту от МБР. Демократы безуспешно пытались отменить испытания SM-3 IIA против МБР. Соответствующее развитие программы «ТХААД», хоть и не было упомянуто в «Обзоре ПРО-2019», в 2020 г. уже оформлено как статья в бюджетном запросе. Успешность подобных исследований неясна, а пока система GMD развивается меньшими темпами по сравнению с развитием систем региональной ПРО.