Взгляды Д. Трампа на отношения с Европой

Отношения с Европой традиционно занимали центральное место в послевоенной стратегии США. Европейский регион был ключевым плацдармом в глобальном противостоянии двух сверхдержав и созданных ими военно-политических блоков. После завершения холодной войны на рубеже 1980–1990-х годов Вашингтон активно поощрял европейские интеграционные процессы с целью превращения ЕС в инструмент геополитического поглощения Восточной Европы западным сообществом. С укреплением внутренних основ Евросоюза и формированием международно-политической субъектности этого объединения США стали рассматривать Евросоюз как ценного партнёра по широкому кругу внешнеполитических вопросов, особенно там, где они могли рассчитывать на привлечение европейского потенциала кризисного реагирования (при всей его ограниченности) и использование экономических ресурсов Европы в интересах американской внешней политики. Подобного подхода придерживалась и предыдущая администрация Б. Обамы. С тревогой наблюдая серьёзные сбои в европейском интеграционном строительстве (особенно ярко проявившиеся в связи с массовым наплывом беженцев с Ближнего Востока) и нарастающие кризисные явления, индикатором которых стал брексит, она призывала ЕС к более решительным шагам по предотвращению долгового коллапса Греции, банковско-финансового краха в уязвимых странах Южной Европы и урегулированию обострившихся противоречий по миграционной проблеме.

В отличие от своего предшественника Д. Трамп демонстрирует откровенное безразличие в отношении будущего ЕС, допуская возможность новых «брекситов». Касаясь этой темы, он говорил без сожаления о возможности распада европейского интеграционного объединения. По его мнению, европейские проблемы и кризисы, пока они не затрагивают фундаментальные интересы США, являются делом собственно самой Европы, и не должны использоваться европейцами для выбивания уступок или обременения Вашингтона дополнительными обязательствами. Д. Трамп приветствовал положительные итоги голосования в Великобритании по брекситу, а ведь предстоящий выход этой страны, являющейся пятой экономикой в мире, из Евросоюза ведёт к ослаблению Европы. Брексит означает вычет из совокупного потенциала Евросоюза британского ВВП, который в 2018 г. составил более 2,8 трлн долл.¹, а также десятилетней программы оборонных инвестиций на 2015–2024 гг. в размере 278 млрд долл., которая заметно превосходит аналогичные показатели для любой другой страны ЕС. Он создаёт неопределённость вокруг роли Великобритании в реализации европейских проектов в сфере обороны и безопасности, в том числе вокруг будущего возглавляемых ею «Совместных экспедиционных сил», которые включают в себя контингенты из Великобритании, Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании, Нидерландов и стран Балтии.

Размывание трансатлантического консенсуса

Одна из ключевых идей президентства Д. Трампа – сокращение бремени внешних обязательств страны, которые сформировались в эпоху холодной войны, избавление от тех из них, что стали избыточными для современной Америки. Подобный подход предполагает переоценку американского участия в международных соглашениях и союзах, включая НАТО, с точки зрения того, насколько оно соответствует изменившимся условиям. Откровенно скептическое отношение Д. Трампа к возможностям многосторонней дипломатии и к международным институтам в целом едва ли является стимулирующим фактором для сотрудничества США с НАТО и ЕС. Явное предпочтение президента двусторонним межгосударственным договорённостям влечёт риск провоцирования размежевания среди союзников по степени их лояльности Вашингтону, что может означать для них разный объём получения американской помощи в схожей ситуации. Лозунг «Америка прежде всего» плохо стыкуется с призывами, которые раздаются по обе стороны Атлантики, к объединению усилий в реагировании на общие угрозы и вызовы.

США – НАТО: привычные правила игры или движение к обновлению?

Для Д. Трампа, в отличие от американской политической элиты, НАТО вовсе не является «священной коровой». Американский президент, хотя публично больше не говорит о том, что альянс устарел, продолжает критиковать союзников, особенно Германию, за недостаточный вклад в оборону. Сложившаяся за десятилетия модель взаимоотношений с Европой в сфере безопасности его явно не устраивает, и он пытается перестроить её на более сбалансированной основе. Западные обозреватели отмечают, что, хотя в публичных заявлениях Д. Трамп выражает поддержку НАТО, пусть довольно вялую и формальную, в частном порядке он высказывается пренебрежительно в отношении этой организации. Как сообщали американские СМИ, в беседах со своими помощниками и некоторыми сенаторами-республиканцами президент жаловался, в частности, на недостаточную помощь союзников в Афганистане, он выражал желание уменьшить американский вклад в альянс, но его отговорили от этого шага².

Одной из центральных тем в диалоге Д. Трампа с европейскими союзниками является выправление дисбаланса оборонных усилий между США и Европой. Этот вопрос был одним из ключевых пунктов в повестке дня всех саммитов НАТО с участием 45-го американского президента. Отвечая на вопросы журналистов перед встречей с генсеком альянса Й. Столтенбергом, состоявшейся 2 апреля в Белом доме, Д. Трамп вновь поднял вопрос о том, что США тратят в альянсе непропорционально большую долю затрат на оборону. Он подчеркнул, что американский вклад в НАТО непомерно велик, и заявил, что невозможно рассчитывать на то, что одна страна защитит всех. Американский лидер приписал себе заслугу в том, что «НАТО стала значительно сильнее» в его президентство, и в том, что теперь у альянса «гораздо больше денег» на военные расходы³. Однако то, что Д. Трамп не пригласил лидеров стран НАТО в Вашингтон на встречу в честь 70-й годовщины создания альянса, а это предполагает такого рода событие⁴, как и неучастие американского президента в торжественных мероприятиях, красноречиво свидетельствуют о его отношении к данной организации. Этот факт является индикатором того, что альянс переживает сложные времена из-за напряжённости в трансатлантических отношениях, возникшей в результате откровенно эгоистической политики нынешней администрации, которая часто не считается с мнением и интересами союзников, навязывая им свои решения.

Д. Трамп требует, чтобы все, кто «недоплачивает» в альянсе, увеличили свои военные бюджеты как минимум до 2% ВВП уже в 2019 г., а в последующие годы довели этот показатель до 4% ВВП. Посол США в НАТО К. Хатчисон, разъясняя американскую позицию по этому вопросу, отметила: во-первых, разговор о 4% ВВП «вовсе не является новой целью, которую ставит перед собой НАТО»; во-вторых, этот показатель говорит о том, что США «ценят безопасность превыше всего, превыше экономики, торговли или чего-либо ещё»; в-третьих, будущие системы вооружений, которые США понадобятся в борьбе с сильным противником (она причислила к этой категории Россию, Китай, Северную Корею и Иран), являются чрезвычайно сложными и дорогостоящими, особенно, когда речь идёт о космосе, «а США начинают новую программу работ в космосе в интересах безопасности», и Соединённые Штаты «лишь хотят, чтобы союзники наращивали свои усилия и работали вместе с ними на равной основе, чтобы обеспечить защиту», которая сделает альянс сильнее⁵.

Американские дискуссии об отношениях с европейскими союзниками

Дискуссии об участии страны в военных пактах начались в США фактически с первых лет существования американского государства. Они активно велись в период формирования американской системы военно-политических союзов во второй половине 1940-х – начале 1950-х годов. После распада СССР и ОВД вопрос о расширении НАТО на восток занял одно из центральных мест в американской внешнеполитической повестке дня. Хотя сторонники экспансии атлантического альянса, безусловно, доминировали на волне эйфории от итогов холодной войны, но и тогда находились критики из числа американских экспертов, правда, весьма немногочисленные, которые ставили под сомнение целесообразность наращивания союзнических обязательств США.

– привязку к США посредством американских гарантий безопасности наиболее развитых в промышленном и военном отношении стран мира, что способствует их вовлечению в стратегию сдерживания противников Соединённых Штатов и поддержанию выгодного геостратегического статус-кво; – институционально разветвлённые механизмы сотрудничества и взаимодействия с европейскими союзниками, обеспечивающие Вашингтону предсказуемость и управляемость трансатлантических отношений, позволяя купировать возникающие трения и противоречия; – вклад союзников, который помогает Западу поддерживать уверенное превосходство в общем балансе сил над геополитическими противниками в Евразии⁶ и расширяет диапазон американских действий в реагировании на те или иные ситуации, в том числе в кризисные периоды; – дополнительные геостратегические, политико-дипломатические и экономические преимущества, усиливающие американское влияние и содействующие достижению важнейших национальных целей США; – географическую близость союзников к зонам ключевых интересов США и использование их территории американскими вооружёнными силами, включая развёртывание там ударных и разведывательных систем; получение ценной разведывательную информации от союзников, обладающих уникальными источниками её получения (по Африке и Ближнему Востоку – это Великобритания и Франция); – сдерживание ядерного распространения: союзники, пользующиеся американскими гарантиями безопасности, не могут претендовать на обладание собственным ядерным оружием, тогда как расползание ядерного оружия размывало бы влияние США; – доступ к военным технологиям союзников, добившихся выдающихся результатов в тех или иных разработках; – союзническую солидарность, которая является важным ресурсом легитимизации действий США, когда Вашингтон не может заручиться поддержкой своих шагов в СБ ООН, особенно когда речь заходит о вооружённой интервенции и применении военной силы.

По оценке ряда американских аналитиков, участие в военных союзах позволяет США осуществлять проецирование силы с меньшими затратами и приносит косвенные, но достаточно ощутимые дополнительные экономические дивиденды. Эксперты из корпорации РЭНД (Rand Corporation) Д. Эгел и Х. Шац выявили определённую взаимосвязь между несколькими важными экономическими показателями США и американским военным присутствием в той или иной стране. Согласно их исследованиям, существует прямая корреляция между объёмом двусторонней торговли с союзником и численностью развёрнутых на его территории американских войск, и если сопоставить экономические дивиденды и затраты, связанные с союзническими обязательствами, то, по их расчётам, получается, что выгоды в три раза превышают расходы⁷.

Сторонники тесных союзнических отношений США и Европы выдвигают аргументы в опровержение трамповской критики союзников за их недостаточный вклад в оборонную сферу. Они утверждают, что соглашения с союзниками о размещении американских войск в этих странах в части финансовых условий таковы, что их развёртывание там обходится для США не дороже, а нередко и дешевле, чем затраты на их базирование на американской территории. По мнению бывшего посла США в НАТО И. Даалдера и политолога Дж. Линдсея, союзники несут немалое бремя по поддержке американского потенциала передового базирования: «несмотря на сетования Трампа, что союзники не платят справедливую долю общих расходов, на деле они покрывают значительную долю затрат на военное присутствие США в своих странах: вклад Германии составляет 20% затрат; Южной Кореи – 40%, а Япония оплачивает половину расходов. Более того, объединённые командные структуры американских и натовских войск являются мультипликатором силы, позволяя достичь значительно большей ударной мощи, чем это было бы под силу США, действуй они в одиночку»⁸.

Сторонники сохранения американского участия в военных союзах в качестве обоснования своей позиции выдвигают тезис о том, что для США постоянные оборонные альянсы более выгодны, чем временно создаваемые коалиции или ситуативные партнёрства, так как институционализированный характер этих структур облегчает процесс согласования между союзниками, мобилизацию их средств и сил для действий в ситуации кризиса или конфликта⁹. Координация и логистика осуществляются с меньшими затратами, оперативная совместимость достигается за счёт соблюдения общих стандартов и опыта участия в совместных учениях. Однако практика показывает, что эти преимущества могут проявиться далеко не во всех случаях и многое здесь зависит от конкретной ситуации.

«Американский вызов» и поиски Европой «стратегической самостоятельности»

Доктринальные установки нынешней администрации с её базовым постулатом «Америка прежде всего» и транзакционным подходом 45-го президента в отношениях с Европой изначально содержат предпосылки к размыванию трансатлантической солидарности, которую американская политическая элита считала необходимой культивировать на протяжении 70 лет (отдельными исключениями являлись сравнительно кратковременные эпизоды – Суэцкий кризис 1956 г. и военное вторжение США в Ирак в 2003 г.). Д. Трамп пытается перестроить отношения с Европой, возведя во главу угла принцип соразмерности вклада членов атлантического альянса их обязательствам и проявляя в отношении некоторых европейских стран жёсткость, несвойственную для отношений между союзниками.

В конце августа 2018 г. президент Франции Э. Макрон заявил, что ЕС должен уменьшить свою зависимость от США и создать свою собственную систему коллективной обороны. Он вернулся к этой теме 5 ноября в интервью радиостанции «Европа 1», затронув проблему европейской оборонной интеграции. Э. Макрон подчеркнул: «Мы не защитим европейцев, если не решим иметь действительно европейскую армию. Необходимо, чтобы Европа была способна лучше защищать себя собственными силами, не полагаясь только на США и действуя более самостоятельно»¹⁰. В некоторых СМИ высказывания французского президента были искажены или неправильно интерпретированы. Он ничего не говорил, что европейская армия должна будет служить Европе защитой от «Китая, России и даже Соединённых Штатов», хотя некоторые издания приписали ему эти слова. Э. Макрон рассуждал не о защите от возможных военных действий упомянутых стран, а об обороне в киберпространстве от их вмешательства в европейские дела.

Канцлер ФРГ А. Меркель, выступая 13 ноября 2018 г. в Европарламенте, высказалась в поддержку идеи создания европейской армии. В реализации этого проекта она видит залог того, что европейские нации больше не будут воевать друг с другом. А. Меркель заявила: «Дни, когда мы безоговорочно полагались на других, прошли. Это означает, что мы, европейцы, должны взять свою судьбу в свои руки, если хотим выжить как европейское сообщество»¹¹. Однако она подчеркнула, что европейская армия должна создаваться в дополнение к НАТО, а не как альтернатива атлантическому альянсу. Германский лидер предложила создать Европейский совет безопасности, чтобы ускорить принятие внешнеполитических решений, учитывая возможность ситуаций, когда цейтнот не будет оставлять времени для долгих дискуссий в процессе выработки консенсуса. По мнению Берлина, проект создания европейский армии мог бы быть реализован к 2030 году.

Президент Д. Трамп подверг критике идею создания европейской армии. Вашингтон перешёл к более активным действиям, когда увидел, что союзники начинают предпринимать практические шаги по реализации своих замыслов. В мае 2019 г. заместитель и.о. министра обороны США Э. Лорд и заместитель главы Госдепартамента А. Томпсон направили послание главе внешнеполитической службы ЕС Ф. Могерини. В нём они призвали ЕС отказаться от общеевропейских программ создания вооружений, которые не предусматривают американского участия, так как подобные проекты, по мнению США, подрывали бы трансатлантическую оборонную интеграцию. Послание содержит предупреждение, что в случае игнорирования этого предупреждения Вашингтон может принять политические и экономические меры в отношении тех, кто будет участвовать в оборонных проектах ЕС¹². Споры вокруг распределения европейских военных расходов между программами ЕС и НАТО могут привести к обострению трансатлантических противоречий, если приоритет будет отдан европейским проектам, а не натовским программам.

Активность Варшавы по вовлечению США в проект создания на польской территории постоянной американской военной базы для размещения дивизии вооружённых сил США, включая обещание выделить на эти цели 2 млрд долл., едва ли стыкуется с идеей независимой европейской стратегии¹³. Германия видит, что она всё больше уступает США свои политические позиции в Центральной и Восточной Европе. И в этом контексте логичным шагом стала поданная ею заявка на членство в форуме «Триморье», объединяющем прибрежные страны Балтийского, Чёрного и Адриатического морей¹⁴.

США – Европа: союзники на пороге торговой войны?

Экономическая проблематика гораздо более явственно проявляется во внешнеполитическом курсе нынешнего президента по сравнению с его предшественниками. Д. Трамп – не первый американский президент, который пытается сократить внешнеторговый дефицит страны с помощью протекционистских мер. К подобным приёмам прибегали и прежние администрации, например, в отношении Японии в период экспортного бума этой страны на американском рынке. Однако они делали это избирательно – для поддержки той или иной отрасли, оказавшейся в сложном положении (в частности, в автомобилестроении), и на ограниченный период времени, и не переводили торговые противоречия с зарубежными партнёрами в плоскость политических взаимоотношений. Президент Д. Трамп является одним из самых непримиримых критиков ВТО. Он не доверяет ей разрешение торговых споров США с зарубежными странами и идёт гораздо дальше многих своих предшественников в использовании протекционистских методов, действуя наперекор принципам свободной торговли и демонстрируя открытое пренебрежение к ВТО.

Выступая в японском институте международных отношений (Токио), комиссар ЕС по торговле С. Мальмстрём предупредила, что, если американская администрация доведёт дело до разрушения ВТО, в мировой торговле наступит хаос и восторжествует закон джунглей¹⁵. Евросоюз поддерживает переговоры по реформированию ВТО, стараясь учесть американские претензии к этой структуре, но дискуссии пока результатов не принесли. Д. Трамп давно и очень резко критикует эту организацию, называя её худшим торговым соглашением, которое когда-либо заключалось. Однако он не может принять решение о выходе США из ВТО без согласия Конгресса, а большинство законодателей не поддерживают позицию президента. Администрация предприняла ряд шагов, которые фактически парализуют работу механизма ВТО по разрешению торговых споров.

Отличительной особенностью подхода Д. Трампа является восприятие острых проблем в торговых отношениях США с зарубежными государствами в категориях национальной безопасности. Американское законодательство позволяет прибегать к такой классификации в определённых случаях при соответствующем обосновании со стороны исполнительной власти. Только союзники не могут понять, – в частности, об этом говорила канцлер ФРГ А. Меркель, – как европейский (германский) автомобильный экспорт в США может представлять угрозу американской национальной безопасности¹⁶? Однако европейская обескураженность подобной ситуацией нисколько не подвигла Вашингтон к смягчению своей позиции.

США являются крупнейшим торговым партнёром ЕС, почти в два раза опережая Китай по объёму закупаемой в Европе товарной продукции. В 2017 г. страны Евросоюза поставили на американский рынок товаров на 419,2 млрд долл., в прошлом году заметно больше – уже на 473,7 млрд долларов¹⁷. Для Европы протекционистский подход Д. Трампа является серьёзным экономическим вызовом. С 1 июня 2018 г. Вашингтон ввёл 25%-ную пошлину на импорт стали из стран ЕС и 10%-ную – на европейский алюминий. Он добивается от ЕС снижения тарифов на американские товары, чтобы уменьшить дефицит США в двусторонней торговле.

Однако следует признать, что для американских претензий к европейским торговым партнёрам есть определённые основания. Это касается как соотношения пошлин, применяемых по обе стороны Атлантики, так и дисбаланса в двусторонней торговле. В отношении ввозимых автомобилей американская пошлина составляет 2,5%, а европейская – 10%. Средневзвешенный размер пошлин в ЕС на американские товары заметно выше, чем аналогичный показатель в США. По данным Евростата, положительное сальдо Европы в торговле с Соединёнными Штатами выросло за десятилетие 2008–2017 гг. с 48,5 млрд евро до 120 млрд евро. Согласно данным американской статистики, дефицит США в торговле с ЕС составил за прошлый год 169,3 млрд долл.: американские компании экспортировали в Европу товарной продукции на 318,6 млрд долл., а страны Евросоюза поставили на американский рынок товаров на 487,9 млрд. По сравнению с предшествующим 2017 годом американский торговый дефицит вырос на 17,9 млрд долл., или на 10,6%, несмотря на жёсткую позицию администрации Д. Трампа в торговых спорах с европейскими партнёрами. В нынешнем году эта тенденция сохраняется – за первые три месяца (январь – март) дефицит составил почти 35 млрд долларов.) В нынешнем году эта тенденция сохраняется – за первое полугодие (январь–июнь) дефицит составил около 83,9 млрд долл.: американский экспорт в Европу чуть превысил 170 млрд долл., тогда как импорт достиг почти 254 млрд долл.¹⁸.

В экспорте США европейский рынок занимает заметную долю, он намного превосходит (более чем в 2,5 раза) в стоимостном выражении китайский рынок. Согласно нашим расчётам, произведённым на основе американской статистики, в 2016 г. на ЕС приходилось 18,7% совокупного товарного экспорта США, в 2017 г. – 18,4%, а в прошлом году – 19,2%¹⁹. Однако рынки Канады и Мексики для Соединённых Штатов сопоставимы с европейским рынком по стоимости продаваемой на них американской продукции. Что касается двусторонней торговли с ведущими европейскими державами, то по отдельности рынки этих стран занимают весьма скромное место в американском экспорте. Достаточно сравнить объём экспорта США в Канаду и Германию: в прошлом году он составил соответственно 298,7 млрд долл. и 57,7 млрд долларов²⁰. В десятке ведущих торговых партнёров США присутствуют только три европейские страны – Великобритания, Германия и Нидерланды (правда, Франция лишь минимально уступает Гонконгу, занимающему десятое место).

Трансатлантические отношения на перепутье: углубление кризиса или путь к компромиссу?

В своём стремлении реформировать трансатлантические отношения Д. Трамп наткнулся на жёсткие системные ограничения. Его критика в отношении Европы никак не отразилась на материальных основах американских союзнических обязательств по безопасности. Более того, нынешняя администрация одобрила дополнительные меры по усилению американского военного присутствия в Европе, улучшению технической и логистической инфраструктуры, включая объекты, предназначенные для принятия сил подкрепления в кризисной ситуации, а также по наращиванию масштабов и интенсивности военных учений НАТО в регионе. Позиция 45-го президента по вопросу отношений с союзниками эволюционировала в сторону господствующих в американском политическом мейнстриме представлений, хотя у него остаются серьёзные претензии к союзникам. Правящая элита США рассматривает стратегический союз с Европой как один из самых ценных геополитических активов американского государства, как важнейший инструмент своего военно-силового и внешнеполитического влияния в мире.