Изначально в основе формирования политики национальных диаспор в Канаде лежат исторические тенденции, которые свели на единой географической территории две европейские этнокультуры. Отношения между англоязычными и франкоязычными канадцами складывались в течение долгого периода и далеко не однозначно. Это определило императив культурного и языкового выживания для франкоканадцев. Cвязи между англоязычными канадцами и Британской империей всегда были тесными и выражались как противостояние революции и республикантизму Франции. Все остальные эмигрантские диаспоры долгое время рассматривались как вторичные, пришлые, и в начальный период истории Канады не играли заметной роли в политической жизни страны, постепенно вливаясь в многонациональный состав населения Канады, адаптируясь к традиционным канадским ценностям. Среди основных географических факторов, сформировавших канадское мироощущение, как отмечала Маргарет Этвуд, идея выживания в тяжелых климатических условиях и независимость индивидуализма¹.

Особенности национальных сообществ в Канаде отмечены множественностью идентичностей. Канада на одну пятую состоит из иммигрантов первого поколения и лидирует среди стран ОЭСР² по данному показателю. Сегодня в Канаде выделяют одиннадцать крупнейших этнических группы. Общины иммигрантов обладают потенциалом диаспорных сетей, которые представляют собой международные связи, основанные на общей идентичности. Экономическая и политическая значимость национальных диаспор растёт.

Канада становится всё более многоязычной и мультикультурной,. Министр по вопросам гражданства и иммиграции Ахмед Хуссен считает, что диаспоры должны получать «то, что хотят, и то, что нужно канадцам». Действительно, канадская политика в отношении иммиграции и роста диаспор отличается от политики других стран, так как «правительства всего мира закрывают свои двери для иммигрантов и беженцев». Вполне закономерно, что политики не могут обойти вопрос иммиграции в предвыборной риторике. Так, представители консерваторов полагают, что иммигранты должны придерживаться канадских ценностей. Либералы требуют снизить количество иммигрантов. Рост политического влияния национальных диаспор обусловлен количеством иммигрантов, прибывающих в страну. В течение ряда лет в Канаде наблюдается увеличение числа иммигрантов: в 2017 г. их было 300 тыс. человек; в 2018 г. – 310 тыс.; в 2020 г. ожидается 340 тыс. (согласно опросу Федерального правительственного процесса планирования иммиграции)³.

Отношение к иммигрантам в Канаде стало меняться. Это произошло буквально за 2016 г. 46% населения отмечают нейтральный или положительный эффект от роста числа иммигрантов. При этом большинство респондентов настроены против: 20% (1 из 5 человек) требуют прекратить иммиграцию полностью. Высокое число опрошенных – 65% – считают, что иммигранты должны вести себя «более канадцами». Знаменитая канадская толерантность подвергается испытаниям. Уровень комфортного восприятия различий цвета, расы и пр. также претерпевает изменения (89% в 2017 г. и 94% в 2005/2006 гг.). Уровень комфортного ощущения от социальных интеракций также падает (82 % в 2017 г. и 88 % в 2005/2006 гг.). Всё вышеперечисленное может знаменовать зарождение этнического национализма в Канаде. Несмотря на то что ранее «иммиграция редко играла значительную или противоречивую роль в политике», потенциал, по оценкам канадского профессор политологии М. Дж. Доннелли, остаётся⁴.

На этом фоне правомерно говорить о переоценке политики мультикультурализма. Сегодня эта политика используется для оказания давления во внешней политике Канады и для манипулирования избирателями во внутренней. Идёт борьба избирательного подхода к правам национальных диаспор в стране против унифицированного. Избирательный подход к правам национальных диаспор можно наблюдать в отношении многих этнических групп. Фактор национальной принадлежности к миноритарной этнической группе внутри Канады оказывает влияние на формирование её внешней политики. Несмотря на заявление Дж. Трюдо, сделанное им ещё в 2015 г. о том, что «нет ключевой идентичности, нет главной нации в Канаде, это те качества, которые делают нас первым постнациональным государством», политика, управляемая диаспорами, стала реальностью. «Канада приняла полномасштабную международную политику, управляемую диаспорой», – заявил посол Канады в Украине Кристофер Вестдал⁵.

Проявления фаворитизма решений в пользу той или иной этнической или религиозной группы вызывает критику политизации диаспор. Считается, что именно при С. Харпере стал наблюдаться рост политического внимания к диаспорам. Консервативные политики и члены Кабинета министров стали принимать крупнобюджетные инициативы в интересах национальных диаспор, что привело к компромиссам во внешней политике в пользу достижения узкопартийных интересов во внутренней политике. В итоге был нанесён урон гражданскому обществу, когда практиковалось поощрение избирателей по этническому признаку, приводящее к доминированию позиций одной этнической группы над другой и к уничтожению гражданской идентичности. Несмотря на то что Дж. Трюдо критиковал избирательный подход С. Харпера по поддержке интересов отдельных диаспор, сегодня либеральное правительство открыто поддерживает, в частности, интересы украинской диаспоры. Политики всегда отрицали эту практику: «Но мы должны противостоять искушению предположить, что внешняя политика Канады связана с внутренней политикой», – считает канадский исследователь, специалист по глобальной политике и международному праву в Университете Британской Колумбии М. Байерс⁶.

Сегодня правящая партия разыгрывает карту украинской диаспоры, вступая в борьбу за 1,3 млн голосов. Вместе с тем, национальные диаспоры обладают внешнеполитическим ресурсами, присутствуют в глобальных сетях, являются источником человеческого интеллекта и инструментом влияния на голосование. Именно поэтому, согласно «Исследованию нашего потенциала» Института Мозаики (The Mosaic Institute) и Фонда Уолтера и Дункана Гордона (The Walter & Duncan Gordon Foundation), диаспоры во внешней политике означают «плохую идею», ведь «внешняя политика лучше всего осуществляется экспертами»⁷. По мнению канадских экспертов Д. Кармента и С. Аоуна из Карлтонского Университета, «разыгрывая карту диаспоры, лидеры Канады открывают страну для эксплуатации другими странами, стремящимися нарушить наши внутренние дела, используя диаспоры, чтобы лоббировать или влиять на наших лидеров или привнося сюда свои конфликты»⁸.

В последние годы наблюдается рост политизации национальных диаспор. Политика диаспор – это двусторонняя улица, обусловленная объективными условиями. Для мгновенной связи диаспор с родиной существуют дешёвые и вездесущие телекоммуникации, социальные сети, мгновенный перевод денег, авиаперелёты, финансовая либерализация и этническая пресса. С диаспорами в жизнь страны приходят не только инвестиции, но и старые конфликты. Именно поэтому показателен пример с отношением канадского общества и политиков к украинской диаспоре в Канаде. Положение украинской диаспоры в Канаде сравнивают с исключительным положением кубинских иммигрантов в Майами, лоббирующим в США блокирование урегулирования американо-кубинских отношений. На страницах канадских СМИ и из уст политиков в Канаде можно услышать громкие заявления: «Мы не потерпим от российского министра никакого оскорбления в отношении общины украинцев в Канаде», «Украинские канадцы, мы так им обязаны, мы всегда будем их поддерживать» (из заявления бывшего министра иностранных дел С. Диона в Палате общин Канады)⁹.

Происходит мифологизация отдельных моментов истории этнической группы. Так, в 2015 г. премьер-министр Канады С. Харпер открыл два мемориала Оттаве: жертвам Холокоста и жертвам коммунизма. Миф о виктимизации украинцев широко распространён в Канаде. Его пропаганда ведётся целенаправленно, о чем свидетельствуют слова исполнительного директора самой влиятельной национальной организации Конгресс украинцев Канады И. Михалчишина от 23 декабря 2017 г.: «Мы знаем, что на нашу общину нападают из-за нашей поддержки и поддержки Канадой Украины в нынешней войне, которую ведёт там Россия». Любое большое сообщество диаспоры имеет влияние в канадской политике, и, безусловно, 1,2 млн человек – это фактор, который влияет на мнение каждого политического лидера. Таким образом, украинская диаспора, насчитывавшая на 2016 г. 1 359 655 человек представляет собой значительный политический ресурс для любой партии в Канаде. Сегодня это третья по размеру украинская диаспора в мире. Большинство её представителей родились в Канаде. Большинство из них проживает в сельской местности. Согласно переписи 2011 г. только 144 260 человек (11,5%) говорят на украинском языке¹⁰.

24 августа 2014 г. в Канаде отмечали столетие принятия закона «О военных действиях». Согласно проекту «Сто» UCCLA¹² было установлено 115 двуязычных памятных досок в память 80 тыс. человек, прошедших регистрацию. Из этого числа 8 579 мужчин пережили заключение в 24 лагерях. Это привело к тому, что в 1930-е годы сотни украинцев, без акцента говорящих на английском, англизировали свои фамилии, например, Chornyi стал Black, Horniatkevych – Horn. Kowalchuk – Coval. Украинцы в Канаде, США и Южной Америке лоббировали прекращение репатриации и придание беженцам статуса иммигрантов. Был создан Украинский канадский фонд помощи, который стал защищать интересы украинских беженцев в Канаде. В результате их усилий 24 августа 2005 г. премьер-министр П. Мартин признал украинское канадское интернирование «тёмной главой» в истории Канады. Было выделено 2,5 млн кан. долл. на сооружение мемориалов. С. Харпер после долгих переговоров с украинской общиной, Конгрессом украинцев Канады и Украинским канадским фондом Т. Шевченко выделил 10 млн кан. долл. на учреждение Канадского фонда признания интернирования во время Первой мировой войны (CFWWIRF)¹³.

Именно в этот период формируются противоречия внутри украинской диаспоры. Украинские ветераны Гражданской войны 1918–1921 гг. «сыграли чрезвычайно большую роль для канадо-украинских организаций в целом, поддерживая связи с нацисткой Германией, симпатизируя её внешней и внутренней политике, демонстрируя тревожное безразличие по отношению к судьбе жертв евреев», – отмечает Д. Матаз, юрист B'Nai Brith Canada, критикуя действия канадского правительства в отношении военных преступников. Так, например, «Организации украинской общины заставили правительство не лишать гражданства двух этнических украинцев Владимира Катрюка и Василя Одинского, даже невзирая на решения суда, осудившего их. Правительство Канады сдалось под этим политическим нажимом, несмотря на решение суда»¹⁴.

Четвёртая волна украинской иммиграции в Канаду, начавшись в период Брежнева и Горбачёва, продолжается по настоящее время. В 1991 г. миллион канадцев украинского происхождения отмечали столетие начала прибытия в страну первых представителей диаспоры. В 2016 г. их насчитывалось уже 1 359 655 человек (то есть 3,8% населения страны). Правда, последние годы отмечены незначительным уровнем иммиграции. Сегодня в провинции Онтарио проживает 336 355 выходцев с Украины, в провинции Альберта – 332 180, в Британской Колумбии – 197 265, Манитобе – 167 175, Саскачеване – 129 265 и провинции Квебек – 31 955. Это составляет достаточно большую долю общего населения, например: в Манитобе – 15%, Саскачеване – 13%, Альберте – 10%, Юконе и Британской Колумбии – 5%, Онтарио – 3%. В крупнейших городах Канады также наблюдается значительные группы компактного проживания выходцев с Украины¹⁵:

Диаспора стремится лоббировать преподавание украинского языка в государственных школах региона прерий и провинции Онтарио. Х. Фриленд, сама владеющая украинским, так говорила о родном языке своей матери: «С каждой волной иммиграции сообщество активизировалось, преподавая родной язык детям в украинской школе по субботам»¹⁶.

Не следует недооценивать религиозный аспект жизнедеятельности диаспоры, в особенности в связи с религиозными событиями на Украине в 2018 г., когда фактор религиозных конфессий становится одним из инструментов размежевания и противостояния в политике. Религиозное разнообразие украинской диаспоры в Канаде сложилось исторически. Выходцы из Галиции исповедовали украинский католицизм, находясь в состоянии конфликта с Римско-католической епархией. Выходцы с Буковины принадлежали к Православной Церкви Канады. Согласно переписи 1991 г. 23,2% членов диаспоры являются украинскими католиками, 18,8% – члены украинской православной церкви, 20,1% – католики, 10,9% – представляют объединённую церковь, 12,6% – не религиозны. По данным национального опроса 2011 г.: 51 790 человек – прихожане Украинской католической церкви (4,1% общего числа диаспоры); 23 845 – Украинской православной церкви Канады (1,9%). Наблюдается тенденция секуляризации украинской диаспоры, когда её представители не принадлежат к какой-либо религии (в 2011 г. 23,9% считали себя неверующими)¹⁷

Канадская украинская диаспора активно интегрируется в политическую жизнь страны. В сельских районах диаспора часто контролирует выборные и административные органы. В 1999 г. более 100 кандидатов прошли в провинциальные и федеральные законодательные органы – Палату общин и Сенат, судебные инстанции и на должности губернаторов провинций, что продемонстрировало высокий уровень политической активности и интеграции украинской общины в канадскую политическую жизнь. Среди значимых политических персоналий украинского происхождения можно упомянуть первых мэров-украинцев – Уильяма Гавриляка (г. Эдмонтон) и Стивена Джубу (Степана Дзюбу, Виннипег), который переизбирался на эту должность на протяжении 20 лет. В 1990 г. Реймон (Роман) Джон Гнатишин стал вторым генерал-губернатором небританского/нефранцузского происхождения в Канаде. В 1991–2001 гг. Рой Романов стал премьер-министром провинции Саскачевана, Гэри Фильмон – премьер-министром провинции Манитоба (1988–1999), Эд Стельмах – премьер-министром провинции Альберта (2006–2011). Не стоит забывать министра иностранных дел Х. Фриланд¹⁸

В 1940-е годы голосование блоками сошло на нет. Сложилась ситуация, когда два-три кандидата украинского происхождения одновременно баллотируются по спискам разных партий. Изначально украинская диаспора традиционно голосовала за либералов. Рост левых настроений наблюдался в период войны в Испании: был даже создан батальон Макензи – Папино (Mackenzie-Papineau), в котором было много украинцев. В 1950-е годы антикоммунизм Джона Дифенбейкера обеспечил поддержку консерваторам на муниципальных выборах. Сегодня диаспора голосует на основе экономических и региональных интересов, часто выражая консервативные и радикальные взгляды. Министр иностранных дел Джон Бэрд в правительстве С. Харпера не раз заявлял о внимании к украинской диаспоре как к возможному электорату: «Ваши замечания, ваша озабоченность были услышаны»¹⁹.

Влиянием украинской диаспоры можно объяснить ту высокую степень международного содействия Канады Украине, которое демонстрируют двусторонние соглашения по свободной торговле. Дж. Трюдо сделал заявление в День независимости Украины: «Сегодня украинцы и украинские общины в Канаде и во всём мире отмечают 26-летие независимости и свободы. Поскольку мы отмечаем эту важную дату и 150 лет Конфедерации, я приглашаю канадцев задуматься о неизмеримом вкладе украинско-канадской общины в создание разнообразной и всеохватывающей Канады»²⁰. Официальные лица на встрече с президентом Украины П. Порошенко в Торонто подчёркивали: «Онтарио разделяет особые отношения с Украиной». Дж. Трюдо в День памяти жертв Голодомора выступил с речью: «Сегодня мы отмечаем одну из самых мрачных глав в истории человечества: насильственный голод миллионов украинцев». Подобный расклад сил в политической жизни Канады способствовал принятию канадского «закона Магнитского». Решающую роль в политическом влиянии украинской диаспоры играет Конгресс украинцев Канады, руководство которого считает, что российское правительство несёт исключительную ответственность за 9 тысяч смертей, продолжающиеся военные действия и кризис в Украине с 1,5 млн беженцев, которые бежали с украинских территорий, «оккупированных» Россией. Представитель Конгресса украинцев Канады в Украине заявлял: «Диаспора помогает Украине защищаться. Как мы это делаем? Любым способом, которым можем».

Нельзя сказать, что в Канаде нет тех, кто призывает реалистически относиться к влиянию диаспор. 26 февраля 2016 г. канадское издание «Глоб энд мейл» (Glob and Mail) писало: «мощная украинская диаспора Канады захватывает контроль над канадской политикой в отношении этих двух стран в правительстве Оттавы … в обход официальных каналов канадская украинская диаспора финансирует и воюет против России»²¹. В других периодических канадских издпаниях можно увидеть такие заголовки, как: «Воюет ли диаспора с Россией? Определенно».

Очевидно, что канадская украинская диаспора прошла сложный и противоречивый путь формирования, обладает организующим началом и средствами массовой информации. Её представители принимают активное участие в политической жизни современной Канады. Основной концепт канадской идентичности – политика канадского мультикультурализма – был сформулирован при участии представителей украинской диаспоры и на фоне поддержки канадским правительством украинской диаспоры и образа её виктимизации со стороны России. Диаспора всячески укрепляет свои связи со страной происхождения, что является мощным фактором, ресурсом во внутренней и внешней политике Канады на современном периоде истории. И этот фактор необходимо учитывать при выстраивании эффективного взаимодействия России и Канады.