Политика Вашингтона на центральноазиатском направлении продолжила курс предшественника Д. Трампа – президента Б. Обамы, политика которого в Центральной Азии после небольшой паузы, сделанной во время первой администрации, стала активно реализовываться в связи с промежуточными выборами в Конгресс в ноябре 2010 г., что привело к новой политической конфигурации власти в стране.

Сегодня Вашингтон осуществляет беспрецедентную активизацию своей политики как в отношении всего постсоветского пространства в целом, так и Центральной Азии в частности. Администрация президента Д. Трампа определилась со своими приоритетами в регионе, присоединившись к механизмам принятия политических решений, превалировавшим при Б. Обаме. Вместе с тем, сегодня республиканцы находятся в процессе выстраивания самостоятельной политики в отношении стран этого региона, направленной преимущественно на создание новых инициатив по вовлечению ЦА в глобальное пространство и укрепление военно-политического и энергетического сотрудничества с этими странами.

Главными императивами современной политики США в ЦА продолжают оставаться как наращивание партнёрства с государствами региона в области безопасности, так и поиск возможностей сохранения американского присутствия в Афганистане на неопределённую перспективу. Замыкает этот круг так называемая стратегия «Нового Шёлкового пути»¹, призванная обеспечить экономическое/энергетическое сотрудничество стран Центральной и Южной Азии под эгидой США.

Присутствие США в Центральной Азии связано, по версии Вашингтона, с вопросами безопасности, что представлено рядом программ. Это программы помощи странам Европы, Евразии и Центральной Азии и деятельность Центральноазиатского Американского фонда поддержки предпринимательства (Central Asia-American Enterprise Fund, CAAEF); программы нераспространения, борьбы с терроризмом, разминирования (Non-Proliferation, Anti-terrorism, Demining, and Related Programs, NADR); зарубежное военное финансирование; международное военное образование и подготовка (International Military Education and Training, IMET), а также поддержка, оказываемая американским Агентством по международному развитию (USAID).

На взгляд Вашингтона, энергетические ресурсы ЦА могут стать фактором стабильности и предсказуемости в глобальной экономике, обеспечивая разнообразие источников, рынков и транзитных путей доставки энергоносителей, открывая новые экономические перспективы перед самим регионом. Сегодня США заинтересованы и в создании в Центральной Азии регионального энергетического рынка, связанного с Афганистаном, Европой, Южной и Восточной Азией.

В ближайшей перспективе Вашингтон будет стараться делать упор на развитие двусторонних отношений с каждым из государств ЦА, особо акцентируя внимание на энергетическом сотрудничестве и поощряя проникновение в регион американского и европейского частного бизнеса, деятельность которого будет способствовать выстраиванию и укреплению экономических связей региона со странами Запада.

При этом Вашингтон признаёт необходимость адаптации американской политики в регионе к сложившимся реалиям. Администрация пытается координировать свои основные цели и задачи с конкретными интересами и возможностями, необходимыми для их осуществления. В отличие от прошлых лет, США больше не намерены способствовать интеграции стран ЦА с евроатлантическими структурами. Именно этим можно объяснить тот факт, что один из главных интересов США и ЕС в регионе – распространение идеологии и ценностей Запада – отошел на задний план. В то же самое время на передний план выдвинулись задачи, связанные, в первую очередь, с укреплением регионального сотрудничества, что, на взгляд Вашингтона, должно способствовать улучшению социально-экономического положения центральноазиатских стран и таким образом в большей степени отвечать требованиям населения региона.

В этой связи следует отметить, что администрация Д. Трампа вернула формат «C5+1» (U.S. – Central Asia Joint Project)² – первый региональный формат сотрудничества, разработанный в период президентства Б. Обамы, в дискурс внешнеполитической повестки США. Данный формат предполагает объединение пяти государств Центральной Азии и США для диалога и сотрудничества по вопросам, представляющим общий интерес. Особое внимание отводится борьбе с терроризмом и противодействию радикализации региона, что, на взгляд Вашингтона, должно отвечать достижению общей цели, направленной на развитие внутрирегиональной торговли, расширение использования возобновляемых источников энергии, устойчивости к изменению климата. Показательно, что уже в ходе второй встречи в формате «C5+1», состоявшейся в Вашингтоне в августе 2016 г., министрами государств-участниц было принято решение о реализации пяти проектов в трёх секторах: безопасность, экономические вопросы и экология за счёт средств, выделенных Конгрессом США. Размер ассигнований составил 15 млн долларов³.

12 января 2018 г. Элис Уэллс, первый заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Южной и Центральной Азии, в ходе брифинга в преддверии встречи в формате «С5+1» заявила, что «такой формат встреч получил поддержку со стороны президента Д. Трампа»⁴. Сама встреча состоялась неделей позже – 19 января 2018 г. в Нью-Йорке. На ней присутствовали главы МИД Узбекистана А. Камилов, Казахстана К. Абдрахманов, Киргизии Э. Абдылдаев, Таджикистана С. Аслов, постпред Туркменистана при ООН А. Атаев, а также заместитель госсекретаря США Джон Салливан. Характерно, что основной темой переговоров стали вопросы региональной безопасности.

Сегодня США заинтересованы в партнёрстве с сильной и интегрированной Центральной Азией. В контексте своей «Стратегии по Южной Азии»⁵ Вашингтон сосредоточился на создании трансграничных институтов на стыке постсоветской Центральной Азии с Южной. Так он пытается продвигать новые, открывающиеся возможности для стран региона, что отвечает общности интересов. Это и интересы, связанные с экономической интеграцией, борьба с экстремизмом и терроризмом, укрепление стабильности путём усиления регионального сотрудничества, особенно приветствуются Соединёнными Штатами. Не случайно, будущее Исламской Республики Афганистан, по мнению Вашингтона, заключается в тесной смычке с регионом ЦА, который должен играть определяющую роль в развитии этой страны. Таким образом, одной из главных задач США в ЦА становится объединение региона и Афганистана в одно геополитическое образование и превращение его в мост между Центральной и Южной Азией, что, на взгляд Вашингтона, должно способствовать максимальному развитию ИРА.

И несмотря на то что прагматический подход администрации Д. Трампа может способствовать существенному сокращению программ помощи странам региона, программы безопасности, согласно позиции Вашингтона, урезаны не будут.

Главными объектами внимания Соединённых Штатов в регионе продолжают оставаться пограничные с Афганистаном страны: Таджикистан, Туркмения и Узбекистан – государства, на территории которых, по мнению Вашингтона, можно в обозримом будущем разместить свои военные объекты, что позволит осуществлять контроль за своими стратегическими конкурентами. Похоже, что США будут и впредь стремиться к максимальному использованию транзитных возможностей государств ЦА, тем самым кооптируя их в процессы постконфликтного развития Афганистана.

Однако главный интерес для США в регионе, бесспорно, представляет Казахстан, сумевший выстроить конструктивные отношения со всеми внешними и региональными игроками.

Сегодня Казахстан является посредником при решении конфликтов (Россия – Турция), равно как и переговорной площадкой для урегулирования международных проблем (сирийский кризис). У Астаны сложились прагматичные отношения и со всеми центральноазиатскими соседями, что укрепило её авторитет на международной арене. К тому же внешнеполитический вектор Казахстана, направленный на балансирование между основными ключевыми игроками, позволяет рассматривать его как самую «нейтральную» страну в регионе, страну, имеющую высокий уровень доверия.

Именно Астана, претендующая на роль лидера в регионе, может стать яблоком раздора между США, Китаем и Россией. Основная задача США в Казахстане – оказать влияние на внешнеполитические позиции Астаны. Особенно в контексте усиления её участия в интеграционных проектах совместно с Россией и Китаем. Понимая то значение, которое Астана имеет для России в Центральной Азии, США в основном осуществляют наступление на эту страну пока ещё с помощью экономических механизмов. Признавая достижения Казахстана в социально-экономической сфере, Вашингтон намерен и в дальнейшем поддерживать развитие многоотраслевой экономики Казахстана в рамках Программы экономического развития и Инициативы развития государственно-частного экономического партнёрства между Казахстаном и США⁶. Немаловажным фактором для Вашингтона остаётся и расчёт на помощь со стороны Казахстана в решении афганского вопроса.

16 января 2018 г. состоялся официальный визит президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в Вашингтон. Именно президент Казахстана стал первым президентом из глав всех центральноазиатских стран, с которым встретился Дональд Трамп. В ходе этого визита оба лидера обсудили расширение и укрепление стратегического партнёрства двух стран по вопросам региональной безопасности и экономического сотрудничества. Характерно, что стороны затронули вопросы всего региона ЦА. Особо отмечалось, что «Казахстан становится глобальным лидером благодаря своей принципиальной позиции по вопросам нераспространения, внешнеполитическому курсу, отношению к безопасности в регионе»⁷. По итогам визита было решено продолжить диалог, предусматривающий развитие экономической диверсификации, являющейся приоритетом для казахстанского правительства. Были также согласованы позиции по оказанию помощи в создании более благоприятных условий для частных инвестиций. Поэтому отнюдь не случайно в настоящее время особое внимание уделяется экономическим связям обеих стран – сегодня инвестиции таких крупнейших американских компаний, как «Шеврон», «ЭксонМобил» и др., в Казахстан исчисляются миллиардами долларов, и есть все основания полагать, что их размеры со временем будут только увеличиваться.

Ещё один объект пристального внимания США в регионе – Узбекистан, расположенный в самом сердце ЦА. Имеющаяся здесь развитая инфраструктура – автомобильные и железные дороги, линии электропередачи и трубопроводы, проходящие по территории страны, позволяет США расширить свой экспорт не только в КНР, но и в другие страны Центральной и Южной Азии, используя существующие здесь преимущества без особых затрат.

На данном этапе Ташкент, похоже, вышел из изоляции (политики которой он придерживался в годы президентства Ислама Каримова), начав интенсивно выстраивать свои отношения не только с региональными соседями, но и с внешними игроками. Это создаёт благоприятные условия для формирования нового экономического порядка в Центральной Азии в целом, и в этой стране в частности.

Вступление Шавката Мирзиёева на пост президента Узбекистана, состоявшееся 14 декабря 2016 г., и подписанный им 7 февраля 2017 г. указ «О Стратегии действий по дальнейшему развитию Республики Узбекистан»⁸ открыли Ташкенту новые возможности для проведения масштабных реформ в области экономики, создав выгодные условия инвестирования, необходимые для реализации амбициозных проектов. Выступая на Генассамблее ООН 20 сентября 2017 г., президент Узбекистана заявил о необходимости построения нового формата сотрудничества в регионе и призвал организовать регулярные консультативные встречи глав государств Центральной Азии⁹.

Именно укрепление регионального сотрудничества, ядром которого должна стать экономика, на взгляд Ташкента, должно превратить ЦА в самодостаточный и более независимый от внешнего влияния регион.

Таким образом, представляется, что главное стремление Узбекистана – стать сердцем Центральной Азии совпадает с целями и задачами США в контексте укрепления регионального сотрудничества в рамках формата «С5+1», что является, на взгляд Вашингтона, ключевым вопросом при решении афганской проблемы. Вот почему в настоящее время, похоже, вторым государством ЦА в списке приоритетов США в регионе стал Узбекистан.

17 января 2018 г. состоялся визит главы узбекского МИД Абдулазиза Камилова в Вашингтон, в ходе которого он встречался с заместителем госсекретаря США по политическим вопросам Томасом Шенноном. На встрече, где обсуждались двусторонние отношения, также присутствовали члены Конгресса США, представители президентской администрации, а также экспертных, деловых и общественных кругов, высокопоставленные чиновники Всемирного банка, МВФ и дипломатического корпуса. А уже через несколько дней, 22 января 2018 г., в библиотеке Конгресса США прошёл брифинг, посвящённый итогам первого года правления президента Шавката Мирзиёева, а также перспективам развития Узбекистана в 2018 году и на длительную перспективу. По итогам этого заседания председатель подкомитета по делам Европы, Евразии и новым угрозам Комитета по иностранным делам Палаты представителей Конгресса США Дейна Рорабахер подчеркнул необходимость продолжения курса на сближение с Ташкентом, поскольку Узбекистан «укрепляет свои лидерские позиции в регионе и становится значимым игроком на мировой арене»¹⁰.

Необходимо также отметить, что политика США в ЦА рассматривается и на экспертном уровне. 22 января 2017 г. в Институте Центральной Азии и Кавказа (Central Asia-Caucasus Institute, CACI) – ключевом «мозговом центре», занимающемся разработкой политики США в регионе, состоялся форум «Внешняя политика Узбекистана: преобразования и преемственность при новом руководстве». Выступавшие на форуме американские эксперты – глава Института Фредерик Старр, директор Центра военно-политических исследований Гудзоновского института Ричард Вайц также отметили существенное укрепление региональных позиций Ташкента.

Наконец, 15–17 мая 2018 г. состоялся первый официальный визит президента Узбекистана в США. В рамках этого визита состоялась встреча Шавката Мирзиёева с американским президентом, который охарактеризовал двусторонние отношения как «стратегические»¹¹. Президент Узбекистана также провёл встречи с госсекретарём США Майклом Помпео, министром обороны США Джеймсом Мэттисом, представителями обеих палат Конгресса США. По итогам визита был подписан ряд документов, направленных на укрепление безопасности, расширение сотрудничества в энергетической сфере, в сфере торговых отношений, культуры и образования. Характерно, что в ходе визита была достигнута договорённость о реализации пятилетнего плана военного сотрудничества между обеими сторонами, направленного как на расширение и укрепление военно-технических связей, так и на развитие процесса «обмена опыта в сфере обороны и безопасности»¹². Особое внимание было обращено на усилия Ташкента по стабилизации ситуации в Афганистане. В свою очередь Шавкат Мирзиёев заявил, что продолжит поддерживать транзит американских грузов через территорию республики.

Таким образом, принятое в ходе визита совместное заявление «Узбекистан и Соединённые Штаты Америки: начало новой эры стратегического партнёрства» в полной мере заложило основу для расширения двустороннего сотрудничества на долгосрочную перспективу.

Сегодня США в своём стремлении реализовать стратегию в отношении Южной и Центральной Азии в целом, а также урегулировать ситуацию в Афганистане в частности, пытаются создать все условия, чтобы полностью или частично (в зависимости от ситуации) переложить решение этих задач на плечи ключевых лидеров Центрально-Азиатского региона – Казахстана и Узбекистана. При этом одной из главных задач США становится обеспечение регионального сотрудничества между странами ЦА в качестве фундамента для поддержания будущей стабильности.

Вашингтон считает, что растущий экономический потенциал и ключевая роль стран региона в качестве транзитного центра для торговли между ЕС и Китаем, делают их важными партнёрами для американского бизнеса в рамках реализации проекта «Нового Шёлкового пути»¹³, который должен связать Центральную Азию с Афганистаном и Пакистаном в контексте заявленной Вашингтоном задачи усиления региональной интеграции. В настоящее время проект всё ещё остается на бумаге. Это связано как с финансовой неготовностью США поддержать столь далеко идущие планы, так и с отсутствием (в силу разных причин) единого стремления стран-участниц к региональной экономической интеграции. Существует также определённый скепсис, связанный с его успешной реализацией и не только в контексте обеспечения безопасности в регионе. Есть понимание, что на проект будут неизбежно оказывать влияние и такие факторы, как отсутствие инфраструктуры, высокие таможенные сборы, а также и то, что эффективность «Нового Шёлкового пути» будет определяться существующими экономическими интересами в регионе.

Имеются серьёзные опасения относительно того, что данная инициатива Вашингтона может вступить в противоречие с аналогичной инициативой Пекина – «Один пояс – один путь»¹⁴. В рамках этого проекта Казахстан уже сегодня стал важным транспортным евразийским хабом, к нему вплотную подтягивается Узбекистан. Это в значительной степени объясняет активизацию политики США на центральноазиатском направлении, и не исключено, что Вашингтон будет пытаться блокировать китайский проект любыми способами – ведь в долгосрочной перспективе политика Пекина в регионе может привести к вытеснению оттуда Соединённых Штатов.

Сегодня Вашингтон заинтересован в том, чтобы Центральная Азия не стала убежищем для радикальных исламских боевиков. Оказывая помощь в сфере безопасности, США должны осознавать, что серьёзную проблему для региона представляет не столько терроризм, сколько распространение исламского экстремизма. В этой связи надо учитывать и то, что экстремистская угроза пока ещё в значительной степени блокируется правительствами стран ЦА и потому не представляет особой опасности. Куда более серьёзную угрозу представляет дальнейшее обострение отношений между центральноазиатскими странами. Оно может быть вызвано как межэтническими распрями, так и непредсказуемыми последствиями, порождёнными сменой власти в одном из этих государств, а также становящимися год от года всё более ожесточёнными спорами из-за доступа к водным ресурсам. Тем не менее, проникновение радикальных организаций в Центральную Азию может стать серьёзной угрозой стабильности и безопасности в регионе, поэтому, на взгляд Вашингтона, помощь центральноазиатским странам способна нейтрализовать даже такую угрозу, как исламский экстремизм.

Таким образом, в настоящее время государства Центральной Азии сталкиваются с быстро меняющейся внешнеполитической обстановкой, что может создать для них как новые проблемы, так и новые возможности. Представляется, что для использования этих возможностей с максимальной эффективностью страны региона должны обеспечить качественное государственное управление и углубить процесс региональной интеграции, выстраивая при этом чрезвычайно сбалансированную внешнюю политику в отношении основных игроков.

Вашингтон не может не осознавать, что как у России, так и у Китая, помимо географических преимуществ, имеются куда более значительные интересы в отношении этого региона. Сегодня США в целом пока ещё используют экономические рычаги на пути продвижения своей политики в регионе. Однако не исключено, что такая ситуация может измениться, и, в случае необходимости, Вашингтон будет решать вопросы безопасности любыми средствами, необходимыми для того, чтобы удержаться «на плаву» и не сдавать своих позиций таким ключевым игрокам в Центральной Азии, как Россия и Китай. Таким образом, в настоящее время здесь полным ходом идёт процесс, связанный с масштабной перегруппировкой сил, представленных Китаем, РФ и США. При этом Пекин становится, пожалуй, самым влиятельным геополитическим и экономическим игроком в ЦА, что в значительной степени объясняется его географической близостью к региону. К тому же экспорт энергоносителей не в последнюю очередь способствовал расширению экономических связей между Центральной Азией и Китаем. С середины 1990-х годов Китай инвестирует миллиарды долларов в энергетические проекты, связанные со строительством инфраструктуры, активно приобретая всё новые активы в этом секторе¹⁵. Со второго десятилетия XXI века Пекин резко увеличил свои капиталовложения как в контексте заявленной инициативы «Экономический пояс Шёлкового пути»¹⁶, так и в другие сектора экономики, такие как строительство, сборочные производства и сельское хозяйство. Беспрецедентный рост торговли между Пекином и странами региона также стимулирует укрепление экономических отношений.

Помимо чрезвычайно эффективного финансового рычага, находящегося в арсенале у Пекина, Китай также успешно проводит свою политику в отношении всех стран региона на двусторонней основе и инициирует сотрудничество с ними во многих сферах, представляющих обоюдный интерес. Сегодня Китай осуществляет сотрудничество с центральноазиатскими странами и в борьбе с терроризмом как на двусторонней основе, так и в рамках ШОС. Это, на взгляд Пекина, способствует укреплению региональной стабильности, необходимой для снижения рисков, связанных с попеременной активизацией исламистов в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, граничащим с тремя из пяти государств Центральной Азии – Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. Тем не менее, в настоящее время Китай в целом стоит в стороне от решения проблем безопасности в регионе. При этом вопрос о том, насколько Пекин будет придерживаться такой позиции в случае возникновения реальной угрозы, связанной с расширением зоны конфликтности в Центральной Азии на его западные районы, могущей поставить под удар многомиллиардные китайские энергетические проекты, остаётся открытым.

В этом контексте необходимо отметить, что в области поддержания безопасности в ЦА роль России сегодня выгодно отличается от позиции всех остальных ключевых игроков в регионе. Особое внимание России к ЦА в целом обусловлено не только наличием исторических и культурных связей со странами региона, но и непосредственным интересом в обеспечении безопасности и стабильности в граничащих с РФ государствах, к которым относится и Казахстан. Одним из ключевых внешних рисков как для РФ, являющейся стратегическим союзником Казахстана, так и для самого Казахстана, имеющего общую границу с Россией, становится рост популярности радикального ислама. Возможность радикализации ислама в регионе – вызов и для России. Не случайно, Казахстан ставит проблему радикализации ислама на одно из первых мест в списке угроз, способных кардинально изменить ситуацию в стране.

Во-первых, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) как платформа российско-китайского сотрудничества может стать в будущем серьёзной силой в сердце Евразии. Во-вторых, наличие двусторонних связей с государствами региона в военно-политической области и ключевая роль Москвы в ОДКБ могут стать реальным инструментом обеспечения региональной безопасности в связи с угрозой межэтнических и внутриполитических конфликтов в регионе.

Укрепляет позиции РФ в регионе и создание в 2009 г. Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ, в задачи которых входит отражение агрессии и проведение специальных операций по борьбе с терроризмом. Поэтому именно в государствах ЦА ситуация сегодня гораздо стабильнее, чем, например, в Афганистане и Пакистане. В то же время и в РФ, и в США полагают, что стабильное будущее Афганистана зависит от дальнейшей помощи среднеазиатских государств. Точно так же, как стабильность Средней Азии зависит от успеха в подавлении воинствующих экстремистов в Афганистане.

Таким образом, Соединённым Штатам не следует игнорировать роль России в обеспечении безопасности региона: опасности межэтнической и внутрирегиональной напряжённости никуда не делись. Укрепляют позиции России в Центральной Азии и крайне негативное отношение местного населения к усилению позиций в регионе Китая¹⁷.

По мнению ведущего российского политолога Дмитрия Тренина, «стратегия Москвы состоит в том, чтобы выстроить ситуацию, в которой бывшие партнёры, а ныне соперники (и прежде всего США) будут вынуждены признать интересы России в сфере безопасности – причём так, как их определяет Кремль, а не Вашингтон, – и значимость России как великой державы, с которой нужно считаться на мировой арене»¹⁸. Вопрос о том, насколько способна Москва справиться с решением этой задачи, всё ещё остаётся открытым, однако такая вероятность существует.

В настоящее время уже можно говорить о некоторой трансформации практически всех стран, входивших в состав СССР. За годы формирования своей государственности каждая бывшая советская республика в той или иной степени превратилась из объекта мировой политики в субъект, имеющий свои собственные приоритеты в области внешней политики. К тому же, похоже, сегодня сохранение курса многовекторности всех стран постсоветского пространства в целом, и центрольноазиатских стран в частности, в основе чего лежит балансирование между ключевыми игроками, представляется крайне проблематичным и отступает на второй план, в то время как на передний выходят конструктивность и прагматизм. Это, пожалуй, главное, что необходимо учитывать и Москве, и Вашингтону как в контексте американо-российского противоборства на этом направлении, так и при выстраивании своей политики на двусторонней основе с каждой из стран региона. В этой ситуации, как представляется, Москва должна продолжить курс на расширение и углубление евразийской экономической интеграции – один из главных ее приоритетов, который в настоящее время под воздействием политической конфронтации с Западом, а также в связи с экономическим кризисом, отошёл на задний план.

Москве также необходимо сделать главный упор на формирование максимально позитивного образа России как выгодного экономического партнёра, гаранта политической стабильности, страны с высоким политическим и экономическим потенциалом.